малодушный поступок по отношению к В., М. не оставил себе ни малейшего шанса оправдаться перед товарищем. И должен сказать… страшное возмездие за трусость М. длится по сей день. Когда я оглядываюсь на прошлое, волосы по всему телу встают дыбом. Исследователю буддийского воздаяния воздалось сполна, и у него не осталось иного выхода, кроме как покончить с собой. Такова ирония судьбы… У меня даже нет сил смеяться над этим.

И все же, все же… Разве мог тогда М. предвидеть будущее? Под воздействием психиатрического очарования этой легенды и красоты Т. он бросился в омут очертя голову, готовый пожертвовать всем ради науки…

Не прошло и полугода с момента начала их совместной жизни с Т., как ее беременность сделалась явной — после летних каникул она уже ощущала движения плода в утробе. Но то шевелился не младенец, а демон судьбы, которому предстояло жестоко терзать В. и М. в ближайшие двадцать лет, ловец, жаждущий украсть их сердца. Этому демону судьбы была уготована главная роль в длинной, мучительной, ужасной и злой драме… психиатрической драме, где не нашлось места ни слезам, ни человечности, ни правосудию, ни даже крови… в драме, актеры которой пребывали на грани смерти. И кстати, первый, немой, вопрос, с которым этот демон обратился к толпе в самом начале, звучал так: «Чей я сын?» Но вплоть до сего дня это остается загадкой.

Конечно, и В., и М. наверняка думали, что знают правду. Но даже В., ставший впоследствии авторитетным экспертом метода определения родства по группе крови, не смог бы привести тому доказательства. Для этого ему бы пришлось взять собственную кровь и кровь М. Однако Т., прекрасно понимавшая, кто является отцом ее сына, не позволила бы провести подобное исследование. Теперь же, после смерти, она не оставила никаких свидетельств. Если бы Т. записала где-то фамилию отца своего ребенка, дело бы мигом разрешилось, но, к сожалению, никаких документов не нашлось. И сегодня в посемейном реестре имеется запись: «Итиро Курэ, отец неизвестен». А В. и М. пусть говорят о своих отношениях с Т., что заблагорассудится. Да и кто, кроме самой Т., может утверждать, что в тот период она не имела отношений с каким-то третьим мужчиной? Стало быть, мы никогда не узнаем, кто является отцом, если только сама Т. не восстанет из могилы, чтобы рассказать об этом…

Злой демон наших судеб, новорожденный ребенок, жемчужинка… Он появился на свет 22 ноября 1907 года во флигеле дома кожевника в Мацудзоно, что находился неподалеку от Фукуоки, там скрывались Т. и М. И не успел младенец закричать, как М., не говоривший прежде на эту тему, обратился к Т. с такими словами: «Я слышал о свитке, который приносит неудачу мужчинам семьи Курэ…» То есть он снова опередил В. И Т., охваченная новыми материнскими чувствами, призналась ему во всем. Вот что она рассказала.

«С самого детства я так любила читать и рисовать, что, увлекаясь, забывала позавтракать или пообедать. Сделавшись старше, я каждый день приходила в храм и копировала рисунки ширм, принадлежащих самому Котэю, и вырезанные им же фигурки небесных дев на балках. Иногда там появлялись деревенские, и я украдкой слушала рассказы о происхождении храма, которые потрясали мою детскую душу. Поговаривали, что документ с хрониками находится где-то у настоятеля… Сгорая от любопытства, я делала вид, будто смотрю картины, и разыскивала его повсюду, когда никого не было рядом. Наконец я обнаружила футляр в комнате настоятеля, в ящичке книжного шкафа.

Узнав, что свиток с картинами был брошен в огонь, я очень огорчилась, однако все-таки решила прийти в храм и потрясти статую будды. И знаешь что? Я услышала стук! Будто бы от свитка, находящегося внутри. Сердце мое бешено заколотилось.

Я рассказала о случившемся настоятелю, однако он меня выбранил. А примерно через неделю, возвращаясь из школы, я зашла в храм якобы для того, чтобы воскурить ладан. На самом же деле я открутила голову статуе и вытащила оттуда свиток!

Придя домой, я поднялась на второй этаж амбара и в полном одиночестве стала разворачивать свиток. К своему удивлению, я увидела страшные, тошнотворные картины и хотела уже вернуться в храм, чтобы положить свиток на место… но загляделась на прекрасную ткань и передумала. С того дня, оставаясь дома одна, я тихонько отделяла бумагу от основы свитка и разглядывала переплетение нитей через стекло от сломанного волшебного фонаря. Я пыталась скопировать вышивку на кусочке шелка и, чтобы никто ничего не заподозрил, каждый раз сжигала свою работу или выбрасывала в реку Муромигава.

Научившись наконец той вышивке, я починила основу свитка и решила вернуть его в статую. Сделать это было куда страшнее, чем украсть… Потом я уехала в Фукуоку, а свиток наверняка по-прежнему находится в статуе Мироку в храме Нёгэцу-дзи.

Теперь, когда у меня есть сын, я осознала весь ужас этого свитка. И если бы у моей старшей сестры Я. родился мальчик, она бы думала так же. Как жаль, что Котэй пожалел свиток и не предал его огню!

Впрочем, никто, кроме меня, не знает о его существовании. Но я прошу: изучи свиток и сними с помощью науки с моего сына страшное проклятье, тяготеющего над всеми мужчинами нашего рода! Умоляю, сделай это!»

На глазах Т. выступили слезы. М. был ошарашен и вместе с тем чрезвычайно доволен. Наконец-то он обрел то, что так долго искал. Все поиски свитка напоминали игру в кошки-мышки, но и В., и М. искали там, где нельзя было найти. Оно и понятно, ведь невозможно вычислить случайность логическим путем. И вот, самодовольно ухмыляясь, М. втайне от Т. поехал в Мэйнохаму, пробрался в храм Нёгэцу-дзи, снял голову статуе Мироку и…

Все, конец, больше рассказывать нечего.

Я не знал, что ответить.

— Оставляю решение за вашей честью. Исходя из последующих действий В. и М… Нет, сегодня, прямо сейчас временный суд может определить местоположение свитка, исходя из прокурорской обвинительной речи и признания ответчика М.

Тогда, в холодный ветреный день, М. молча ехал из Мэйнохамы. Перед его глазами стояло милое личико ребенка, который, проклятый чудовищной силой этого свитка, этих жутких шести картин с женскими трупами, рано или поздно будет распят во имя науки и превратится незнамо во что… В то же время М. чувствовал решимость перед лицом той ужасной трагедии, которая когда-то уничтожит и мать, и ее сына.

Вернувшись в домик в Мацудзоно, М. сказал ничего не подозревающей Т., которая кормила ребенка, следующее: «Похоже,