31. Морская торговля производится теперь из семи пристаней: из Риги, Ревеля, Нарвы, Выборга, Колы, Архангельска и Петербурга.

32. Торговлю в Риге надобно считать только перевозной (транзитной): главное состоит в том, что тамошний гражданин скупает на свой или на чужой счет товары, приводимые туда поляками и курляндцами, и отсылает их на иностранных перевозных судах, а своих покупателей снабжает иноземными товарами. Потому все, что ни доставляет в Ригу и ни вывозит оттуда Ливония, не много имеет значения в соразмерности с польскою торговлею.

В последнюю шведскую войну эта торговля пришла в крайний упадок, потому что шведы держали в облежании русскую пристань, пока еще владели морем, и не дозволяли туда никакого судоходства. Петр I не употреблял важных усилий, чтобы поднять город Ригу, пока не был уверен, что она достанется ему. Но, по совершенной уступке ему этого города, он не оставил ничего, что только могло служить к восстановлению тамошней торговли: подтвердил все городские льготы с старыми уставами и преимуществами в пошлинном сборе и других торговых делах, приманивал большими обещаниями опять в Ригу поляков, которые между тем повернули, по большой части, в Королевец.

А улучив для того благоприятное время, когда поляки недовольны были разными новозаведенными порядками в Королевце, он так хорошо успел в том, что в короткое время город Рига опять привлек к себе чуть не всех покупателей, бросившихся было во время войны в Королевец. В самом деле, теперь торговля Риги в таком цветущем состоянии, в каком едва ли была когда-нибудь во время шведов.

33. Напротив, ревельская торговля далеко не в таком цветущем состоянии, несмотря на то что Петр I тоже подтвердил все льготы этого города, а пошлины оставил на том же основании, как и в шведское время. В городе нет никакой реки, и прежние пути сообщения с Россией совсем для него отрезаны благодаря учреждению петербургской торговли; потому он и не получал никаких других товаров, кроме небольшого количества льна и пшеницы, доставляемых из Эстонии, и ничего не имел для сбыта, кроме необходимого совсем нищему эстонскому дворянству, а потому и его торговля не равняется и 20-й доле рижской.

34. Торговля в Нарве в шведское время была немного хуже рижской, потому что не только стекались туда все товары, доставляемые соседними русскими областями, но этим же путем должна была идти персидская и армянская торговля; притом этою же торговлей пользовались иностранные купцы, поселившиеся в Москве для доставки в Россию таких товаров, в которых они замечали недостаток в Архангельске.

Но война и последовавшее затем переселение нарвских жителей в Россию совсем подорвали эту торговлю; после, хотя Петр I и позволил опять поселиться там переведенным оттуда жителям, однако ж, чтобы не нанести вреда Петербургу, подчинил этот город русскому пошлинному тарифу и до того ограничил его льготы, что торговля Нарвы никак не могла поправиться при жизни царя.

Ныне царствующая императрица возвратила, правда, нарвскому городскому правлению его старинные льготы, о которых не хотел и знать ни Петр I, ни оба ближайших его преемника, даже отдала ему опять освященную уже по русскому обряду церковь: город и обстроился очень красиво, и торговля его пошла лучше, но все-таки, пока существует Петербург и останется русский тариф, он никогда опять не достигнет прежнего благосостояния.

35. Пока Выборг находился под властью шведов, там был главнейший склад всех тех товаров, какие Финляндия и Карелия могут доставить иноземным народам. Но с тех пор как это место перешло под русскую власть, шведы заложили на границе, в Фридрихсгаме, новую пристань и приучили своих финских подданных туда отвозить свой товар: это стало для них тем легче, что сами русские, введя свой тариф в Выборге, уронили тамошнюю торговлю, так что этот город получает теперь небольшое количество деревянного товара, дегтя и масла, добываемых в русской Карелии, и тамошняя торговля почти ничего больше, как крестьянская.

36. В Коле, при Северном море, на берегах Лапонии, только такая торговля, которой дало начало тамошнее рыболовство. Иностранные корабли, приходящие туда в небольшом числе ежегодно, не привозят с собой ничего, кроме соли, в которой солят семгу, треску и другую морскую рыбу, покупаемую за самую дешевую цену у тамошних рыбаков и потом развозимую по другим европейским землям.

37. Впрочем, на лапонских берегах ловится великое множество тюленей и моржей: из них вытапливается ворвань, которую гамбургские купцы ценят дороже гренландской. Прежде велась свободная торговля этим товаром. Но Петр I обратил ее в торговлю в одних руках (монополию) и подарил ее барону Шафирову.

После его опалы она опять поступила в казну; ворвань продавалась в Петербургской Коммерц-коллегии тому, кто больше даст за нее. Но после, когда Шафиров заключил последний мирный договор с Персией и, в награду за то, опять был возведен в свой прежний сан, ныне царствующая императрица снова пожаловала ему эту торговлю ворванью, которая, смотря по удаче и неудаче лова, приносит ему от 12 до 15 тысяч рублей ежегодного дохода.

38. Архангельск – место, где англичане завели первую морскую торговлю с Россией в царствование королевы Елизаветы. В начале настоящего столетия тамошняя торговля находилась в очень цветущем состоянии, так как это была единственная пристань, где русские купцы могли запасаться иностранными товарами, куда стекались все торговые богатства из всей России и Сибири, чему немало способствовала Двина, большая и повсюду судоходная река, протекающая больше 1000 верст пространства и имеющая сообщение почти со всеми частями Северной России.

Хоть тоже и эта торговля по временам терпела кой-какие стеснения ради императорской выгоды от запрещения вывоза пшеницы, покупки некоторых товаров: юфти, дегтя, ворвани и проч. – и других таких же вредных торговых льгот в одних руках (монополии), однако ж тамошний сбыт был так велик, что происходившие от тех стеснений убытки не особенно бросались в глаза. Но учреждение торговли в Петербурге привело в такой упадок архангельскую, что ныне привозится в Архангельск мало русских товаров, кроме дерева в деле, да еще дегтя, ворвани и проч., которые добываются на берегах Белого моря и Двины и по их тяжести не перевозятся в Петербург; но еще меньше приходит туда иностранных товаров.

39. Петербург обязан теперешним цветущим положением своей торговли одному только пристрастию Петра I и его горячему желанию сделать этот город великим и цветущим во всех отношениях. Правда, что его положение самое удобнейшее для торговли изо всех пристаней в России, потому что посредством текущих туда рек он имеет сообщение хотя и не со всеми, зато с самыми богатыми и плодородными областями Русского царства; ненависть же к нему русских так велика, что они никогда не завели бы там значительной торговли, если бы только это было в их руках, а навсегда бы оставили главную торговлю в Архангельске.

Несколько лет кряду Петр I понапрасну старался лаской приучить своих купцов к Петербургу. Все выгоды, каких наобещал он им в пошлинах и других вещах, не были сильны довести их до того, чтобы они отдали предпочтение этому новому торговому месту пред старым; потому он и видел одно только для себя средство к достижению цели – взяться за дело покруче и так затруднить для своих торговых людей дорогу в Архангельск, что они необходимо должны будут проторить ее в Петербург.