пользуются ромейскими цифрами. Это долго и громоздко. Гораздо проще пользоваться индийскими, или арабскими цифрами. Их всего лишь десять, и из них состоят все правила счёта, – пустился в объяснения Вадим.

Для наглядности он достал из мешка подаренные купцом свинцовое стило и кусок пергамента, и, разложив его на скамье, начал аккуратно выписывать цифры от нуля до девятки. Сидевший рядом с ним Рольф глаз не сводил с руки Вадима, пытаясь запомнить всё, что тот говорил. Очень скоро гигант уловил суть и принялся требовать от Вадима всё новых задач на сложение, вычитание и даже умножение.

Не ожидавший такой ловкости от этого увальня Вадим уже начал мысленно проклинать собственную глупость, когда из беды его выручил кормчий. Подойдя к ним, Юрген с интересом заглянул в пергамент и, покосившись на Рольфа, считавшего в уме очередную задачу, задумчиво спросил:

– Думаешь, если он научится складывать несколько предметов и получать правильный ответ два раза подряд, станет человеком?

– Ну, от серой обезьяны точно отличаться будет, – усмехнулся Вадим.

– Сами вы обезьяны, – беззлобно огрызнулся Рольф, назвав правильный ответ.

Одобрительно кивнув, Вадим нехотя поднялся, от души потянулся и проворчал:

– Вот ведь чучело неугомонное, так и не дал поспать.

– Зачем тебе счёт, Рольф? – неожиданно спросил кормчий.

– Так, на всякий случай. Кто знает, что в жизни пригодиться может, – пожал огромными плечами великан.

– Лучше бы ты поучился корабли водить, – вздохнул Юрген.

– Ты же знаешь, кормчий, я не могу, – мрачно насупился Рольф, одарив его злым взглядом.

– А ты на меня не зыркай, как росомаха на волка. Лучше расскажи своему побратиму, почему ты не хочешь капитаном становиться, – огрызнулся Юрген, закладывая большие пальцы рук за пряжку ремня.

Вадим давно уже заметил, что кормчий принимает такую позу, если впереди маячит неприятный разговор или серьёзное дело. Судя по скисшей физиономии Рольфа, эти симптомы и ему были хорошо известны. Покосившись на Вадима, гигант испустил тяжёлый вздох и, помолчав, тихо заговорил:

– Это случилось, когда мне только исполнилось двадцать и пять. Свейн велел мне взять корабль и идти с известием в дальний фьорд. Моим кормчим был мой друг, человек, с которым мы дружили с самого детства. Передав весть, мы снова вышли в море. Это было наше первое плаванье, и мы радовались, как мальчишки. Айвен не заметил признаков шторма, и нас бросило на камни. Погибли все. Я один выжил. Один, – еле слышным шёпотом повторил Рольф, низко опуская голову.

– Но ведь приближение шторма пропустил не ты, а тот парень, – попытался утешить его Вадим.

– Я был капитаном, и должен был одёрнуть его. А я вместо этого сам веселился. В общем, из-за меня погибло много хороших воинов, а мой ярл потерял корабль. Я хотел уйти в тундру, но Свейн не отпустил. Сказал, что теперь я должен сражаться один за всех погибших.

– Очень умно, – фыркнул Вадим, лихорадочно соображая, как вернуть этому странному человеку нормальное настроение.

– Ты же сам говорил, – повернулся он к кормчему, – что земля у вас суровая, боги тоже, и вы сами такие же. Так почему он один должен отдуваться за всех? Я знаю, он отличный воин и умный человек, но это не значит, что один должен отвечать за всех.

– Ты неправ, Валдин, – вздохнул Рольф. – На корабле капитан отвечает за всех. Так было всегда. Кормчий отвечает за сам корабль и за курс, которым тот идёт, а капитан за всё и за всех. Так было всегда, и это правильно.

– Может, и так, но человек всегда останется человеком, и если он не делает ошибок, то он не человек, а один из богов, – ответил Вадим, внимательно наблюдая за Рольфом. – Раз уж Свейн решил доверить тебе корабль в таком раннем возрасте, значит, ты был достоин этого. Думаю, ты и сейчас его достоин.

– А люди? Те воины, что не вернулись? – грустно спросил гигант.

– А разве раньше люди не гибли? Сколько раз уже было, что выходя в море, воины не возвращаются обратно? Далеко не нужно ходить за примером. Вспомни нашу охоту на кита. Тот парень всё ещё лежит в нашем доме. Так что престань винить себя в том, чего не мог исправить. Даже если твой кормчий и пропустил начало шторма, что из того? Ты, Юрген, можешь сказать, какой именно силы будет ветер?

– Не всегда, – покачал головой кормчий.

– Вспомни, почему вы отправились искать пристанища во фьорде Каменного тролля. Вас потрепали не только в бою, но и штормом. А Юрген всю жизнь ходит кормчим, – не унимался Вадим, тыча пальцем в широкую, как стол, грудь великана.

– Ну, может, ты и прав, – с сомнением протянул Рольф.

Но Вадим уже понял, что это сомнение больше напускное. Ему и самому очень хотелось избавиться от груза вины и начать жить свободно. Почесав в затылке, гигант в очередной раз вздохнул и, усмехнувшись, проворчал:

– Трудно с книгочеем спорить.

– Вот и не спорь со мной. Здоровее будешь, – усмехнулся Вадим, с размаху хлопнув его по плечу.

– Кормчий, можно нам немного вина? – хитро прищурившись, спросил Рольф у Юргена.

– Это к старому лису. Такое дело только он разрешить может, – решительно переадресовал вопрос кормчий.

Кивнув, гигант развернулся и с необыкновенной для такого огромного тела лёгкостью отошёл в сторону. Кормчий улыбнулся и сказал Вадиму:

– Спасибо. Не знаю, как у тебя это получилось, но всё равно спасибо.

– Рано благодаришь, кормчий, – покачал головой Вадим. – С ним ещё говорить и говорить. Вот когда в море капитаном выйдет, тогда и станешь благодарить.

– Тогда я тебя полную луну до полного изумления лучшим вином поить буду, – усмехнулся Юрген.

– Вам так хочется сделать из меня законченного пьяницу? – усмехнулся в ответ Вадим.

Неподалёку от драккара прозвучал рог, и воины, оглянувшись, увидели подходящий к ним корабль таможни.

– Чего им опять от нас нужно? – мрачно скривился Юрген.

– Прибежали узнать, куда подевалась целая куча портовых крыс, – ухмыльнулся Вадим.

– Откуда ты знаешь? – удивился кормчий.

– А чего им ещё тут делать? – пожал плечами Вадим и, вздохнув, отправился к борту, куда уже собирался пристать корабль таможни.

Дождавшись, когда ставший уже почти родным чиновник переберётся на борт, Вадим шагнул вперёд и с улыбкой спросил:

– Что случилось на этот раз? Вы приходите к нам на корабль словно на службу.

– Будь он неладен, ваш корабль, – огрызнулся чиновник. – Пропали два десятка имперских подданных. Не самые лучшие люди этого города, но они пропали. Что вы об этом знаете?

– А с чего вы взяли, что нам есть дело до имперских подданных? – пожал плечами Вадим. – Вы запретили нам сходить на берег,