Был бы я Олегом, сюрпризом подобное несомненно бы стало. Но с эхом от сроднившейся со мной его части личности, и присущими его возрасту порывами юношеского максимализма вполне справляюсь. И сейчас прекрасно понимаю, что для Ольги сохранять молчание в данной ситуации было бы сродни попытке обычного человека попробовать тараном разбега победить несущейся на всей скорости локомотив.

Поэтому показав взглядом девушке, что все в порядке, я поднялся и без задержек вышел. Ну, почти без задержек – на мгновенье еще кинул прощальный взгляд на остающуюся на столе мою карбонару. Брошенную и оставленную на произвол судьбы.

Только покинув зал ресторана вдруг понял, что не знаю куда идти – заселение в гостиницу происходило без меня, и где номер, в котором «я» живу, неизвестно. К счастью, все решилось сразу – в холле отеля ожидала Ира, которая меня и проводила.

В гостиной меня ожидало сразу трое, а не двое – как говорил полковник. И кроме Завадской, о которой уже знал, персоны остальных двоих сумели меня удивить.

– Здорово, художник, – приветствовал я Адольфа, который сидел в кресле и гладил шерстяного демона.

Задумавшийся Адольф вздрогнул и резко поднялся, при этом скинув кота с колен на пол. На мой взгляд проделал он это без должного уважения – знал бы, кто на самом деле Муся, думаю с демоном обращался бы более почтительно. Но в принципе, его тоже можно понять – все же рядом о мной Ира, а Адольф в ее присутствии всегда явно нервничает. И даже побаивается – до бледного вида. Совсем не ганфайтер этот спящий до недавнего времени агент ФСБ? Очень уж сильно и совершенно ненаигранно переживает при виде индианки.

– Ты мой новый ординарец?

– Так точно, – кивнул явно нервничающий художник.

Рисовал он, кстати, действительно неплохо. А несколько увиденных мельком, и еще непрочитанных сообщений от Фридмана даже темами писем и тоном видимых фраз приветствий давали понять, что юрист шлет мне сплошь победные реляции – задумка с продажей индивидуального дизайна для оружия и доспехов уже оправдывала себя в полной мере.

Посмотрев в глаза нервничающего Адольфа – который больше не напоминал того обиженного на весь мир инфантила, роль которого играл при первом знакомстве, я только кивнул.

К художнику у меня было много вопросов, но все же не думаю, что стоит противиться его назначению. И не из-за того, что готов испытывать перед волеизъявлениями тренера команды, настоящего полковника и по совместительству родственника благоговейный трепет. Просто где я еще ординарца возьму так быстро? А Татьяна Николаевна от меня и так настрадалась, надо хоть как-то пойти ей навстречу.

Но.

Предыдущие месяцы, с самого воскрешения, я практически не шел в штыки ни с кем из тех, с кем сводила меня судьба. Уточнение – из тех, с кем двигался примерно в одном направлении, а не из тех кто стремился встать у меня на пути. Или, как Аверьянов, перебежать дорогу перед носом. Потому что не в моем положении можно было ставить другим условия, или – тем более, показывать характер.

Сейчас же, с учетом всего случившегося со мной… с нами – с Эльвирой, Валерой, мною и моими людьми, кажется настал момент, когда уже можно.

«Настало время задавать вопросы, Эмгыр» – ехидно подсказал внутренний голос.

Настало время – не обратил я на мелькнувшую мысль внимания, когда край пропасти столь близко, что уже без разницы многие рамки правил, хуже точно не будет.

– Животное как здесь появилось? – показал я на кота Мусю.

После моего вопроса от Адольфа последовала некоторая заминка.

– Его благородие Сергей Михайлович Николаев связался со мной вчера вечером, и дал задание со всей возможной срочностью прибыть сегодня в Красноводск, и захватить с собой вашего кота.

Интересное кино. Очень даже интересное, я бы сказал.

– Кот не мой, а Татьяны Николаевны. А вообще у него имя есть, Муся, – машинально покивал я. И добавил, возвращаясь мыслями к реальности: – Хорошо. Располагайся, если будут срочные вопросы, обращайся.

Адольф неожиданно резко кивнул. Глядя на него, я понял – перед беседой со мной он волновался не только от присутствия Иры, а от вариантов моего возможного решения.

Еще более интересное кино.

Ладно, позже с этим разберусь еще – подумал я, когда мой новый ординарец вышел из комнаты, оставляя нас с Барбарой наедине. Да, шерстяной демон тоже следом за Адольфом вышел – и на Мусю опять обиделся, и решил показать, кто тут вообще кот, который гуляет сам по себе.

Завадская, после того как щелкнул замок закрывшейся двери, вздрогнула и перевела на меня взгляд. Она совсем недавно прошла через руки целителей Ольги, которые полностью привели ее в порядок. Исцелив не только от полученных увечий, но и от букета хронических заболеваний, который Завадская собрала за свои двадцать четыре года в Высоком Граде. Все же жизнь в протекторате на безусловный базовый доход, которого хватает только на коммунальные платежи и порошковые сублиматы в качестве еды, общего здоровья не добавляет. Любая же работа, доступная ограниченному в правах гражданину коммунальных гетто, пусть и дает возможность лучше одеваться и вкуснее питаться, но здоровье и вовсе отбирает.

В курсе заболеваний бывшей горничной я оказался даже до момента доклада от целителей Ольги по факту лечения. Узнал немного заранее, когда мы с конфедератами на перекладных добирались до Красноводска, сбрасывая возможные хвосты: пока Завадская спала в медикаментозным беспамятстве, ознакомился с ее личным делом. Причем запросил его не у Мустафы по почте, а у находящегося рядом Накамуры – и японец перекинул мне файлы буквально через несколько минут, даже не убрав вотермарки ФСБ с документов, имеющих гриф секретности.

Ознакомившись с сухой биографической справкой, ничего нового и неожиданного не увидел. Завадская своей простой и незатейливой судьбой примерно повторила путь Гека – да и тысяч других детей протектората. Только, в отличие от Гека, став лишним для общества человеком Барбара плена у социальных адаптантов, и участи медленного угасания в виртуальной капсуле смогла избежать. Вот только работа горничной с расширенным функционалом предоставления услуг – это, конечно, не предел мечтаний. С другой стороны, когда только медленная смерть как альтернатива…

Перед тем как посмотрел ее личное дело, я изначально намеревался поговорить с Завадской и дать ей выбрать – корректировать память, или нет. Сейчас же, глядя в лихорадочно поблескивающие глаза девушки, решение изменил. Подумал о том, что мы в ответе за тех кого приручили, а лишней ответственности мне не нужно. Решение принял однозначное – стереть ей память, и подарить жизнь более высокого уровня, отправив от себя подальше. И сейчас собрался, прежде чем отправить корректировать память, ей об этом сообщить.

– Тот человек, который тебя пытал, – безо всякой деликатности начал я, – умер. Мы его казнили, и его смерть не была легкой. Думаю, для тебя это важно.

По взгляду Барбары увидел, что да, действительно важно.