Р у с л а н. Да… Только я не успел ее поймать…

С л е д о в а т е л ь. Ваша фамилия?

М а т ь  Р у с л а н а. Это мой сын, он не очень здоров. Идем, сынок.

Р у с л а н. Она кричала. Как она кричала! (Повторяет, очень похоже, крик: «А-а-а-а!»)

С л е д о в а т е л ь. Не валяй дурака.

М а т ь  Р у с л а н а. Я же говорю, он не очень здоров. В детстве болел менингитом. Ну, идем же, сынок. С ним же может припадок приключиться.

М и л и ц и о н е р (к следователю). Можно отпустить?

С л е д о в а т е л ь. Да.

М и л и ц и о н е р. Можете увести его.

Р у с л а н. Я не уйду! Я видел, как она падала… Я знаю эту девушку. Ее зовут Катя. Она из сорок девятой квартиры. Я хотел ее поймать, но не успел.

С л е д о в а т е л ь (нетерпеливо). Ваша фамилия?

М а т ь  Р у с л а н а. Да зачем это? Я же сказала, что он нездоров.

Р у с л а н. Это неправда. Я здоров. Только иногда у меня болит голова. А так я здоров.

М и л и ц и о н е р (к матери). Он на учете в психодиспансере?

М а т ь  Р у с л а н а. Нет… Но он несовершеннолетний… И потом…

С л е д о в а т е л ь. Ясненько. Уберите посторонних.

М и л и ц и о н е р. Граждане, я же просил отойти, мешаете работать.

Р у с л а н (неожиданно падает на колени, протягивает руки к телу Кати). Прости меня, что я не мог тебя уберечь… Если бы я успел, я бы удержал тебя… Но я не успел, не успел!

М а т ь  Р у с л а н а. Горе мое, Руслан, идем же, идем!

Р у с л а н (кричит). Я все знаю! Знаю, с чего у нее началось. Я видел, как однажды она плакала ночью, вот в этой беседке. Это было весной. Она плакала…

Ночь. Двор. Рядом с детской площадкой беседка. Из нее доносится негромкий плач. Появляется  Р у с л а н.

Р у с л а н (прислушиваясь). Интересно, почему ночью плачут совсем не так, как днем? (Тихо идет к беседке.) Кто там плачет? Это ты плачешь, девушка из сорок девятой квартиры?.. Почему ты молчишь? (Всхлипы, тише, все тише.) Как хорошо, что ты перестаешь плакать. Кто-то сказал, что каждая горькая слеза уносит час жизни. Не надо плакать. (Идет к беседке как бы на ощупь.) Кто тебя обидел? До сегодняшнего дня ты была счастливая. Что же случилось? (Всхлипы, стали громче.) Ну, успокойся. Не надо.

К а т я (встревоженно). Кто ты? Что тебе нужно?

Р у с л а н. Только чтобы ты не плакала.

К а т я. Что вы все ко мне лезете! Я не хочу знать никаких ваших дел!

Р у с л а н. Я не лезу, нет-нет, я просто хочу, чтобы ты не плакала. Я спал, и вдруг проснулся, и понял, что где-то рядом страдает человек. И вышел во двор. И тут ты…

К а т я. Ну и что? Отстань, никто мне не нужен! Оставьте меня в покое! (Вскакивает, убегает.)

Р у с л а н. Испугалась. Чем же я испугал ее? Нет, я просто ей помешал бороться с горем. Человек всегда борется с горем в одиночку. А у нее горе…

Появляется  м а т ь  Р у с л а н а.

М а т ь. Ну что это такое, среди ночи уходишь. И что только ты со мной делаешь!

Р у с л а н. Здесь была девушка. Ее зовут Катя. Она плакала.

М а т ь. Ну и что? Мало ли плачет по ночам девушек. Идем домой.

Р у с л а н. Она сказала, что ей никто не нужен. А это ведь плохо, да, мама?

М а т ь. Ничего, она просто так сказала. Поплачет и успокоится.

Р у с л а н. Нет, у нее что-то случилось тяжелое. Мне почему-то кажется, что у нее с сегодняшнего дня кончилась прежняя светлая жизнь и началась очень печальная… Она из сорок девятой квартиры. Там что-то произошло…

Сорок девятая квартира. С о ф ь я  Д м и т р и е в н а  примеряет жемчуга. Услышав звонок в квартиру, прячет. Идет открывать дверь. Возвращается с  Н и к о л а е м  С е м е н о в и ч е м.

Н и к о л а й  С е м е н о в и ч. Ну, Соня, целуй меня! Целуй! (Но вместо этого целует жену сам. Он маловат ростом, лысый. Женщины таких не любят.) Все! Все! Едем в Москву! Меня перевели в Главк. Где Катя? Пусть и она целует меня!

К а т я  выходит из соседней комнаты.

Н и к о л а й  С е м е н о в и ч. Катюша, мы едем в Москву! Меня перевели в Главк! Черт возьми, столько усилий, труда, терпения, и вот она — победа! Да-да, только упорством можно добиться успеха. И кому как не тебе это знать, Соня. Ты тоже многого добилась. Целуй, целуй меня, Катя!

К а т я (радостно кидается на шею отцу. Целует). Я рада за тебя, папа! Но как же так неожиданно?

Н и к о л а й  С е м е н о в и ч. Молчал, специально молчал, чтобы сюрприз вам, а разговоры давно уже были о переводе. Дают двухкомнатную квартиру. Это пока, в перспективе — трехкомнатная, чтобы тебе, Катюша, была отдельная. Здесь окончишь свою художественную школу, а там в Суриковское училище.

И отец, и дочь возбуждены, радостны, но Софья Дмитриевна особой радости не проявляет. До поры до времени этого Николай Семенович не замечает, но вот обратил внимание.

Н и к о л а й  С е м е н о в и ч. Ты что, вроде и не рада?

С о ф ь я  Д м и т р и е в н а. Действительно, сюрприз… (Не сразу.) Катя, оставь нас. Мне надо поговорить с папой.

К а т я  в недоумении уходит.

С о ф ь я  Д м и т р и е в н а. Не знаю, как тебе лучше сказать. Я и теперь промолчала бы, но, пожалуй, лучше именно сейчас, когда у тебя такой праздник. Если даже и омрачу, то новое