Пока Катрин мелкими глотками пила молоко, а Сара готовила все необходимое для купания, Ландри объяснял ситуацию. Он рассказал, как на следующий день после похищения Катрин он пришел к Жако Морскому, где проводил иногда вечер, и встретил там Сару. Она пришла к Жако днем, оставив в Паскском лесу табор Станко, того самого цыгана, ради которого она покинула Катрин.

– Она не осмеливалась вернуться к тебе, – добавил молодой конюший.

– Мне было стыдно, – откровенно призналась Сара, – и меня мучили угрызения совести! Мне необходимо было тебя увидеть, но я боялась встретиться с тобой взглядом. Дижон притягивал меня как магнит. И тогда я пошла сначала к Жако, чтобы разведать, что и как. Когда я узнала, что ты исчезла, то подумала, что сойду с ума… и что Бог наказывает меня за то, что я забыла свой долг. Я умолила Ландри разрешить мне помогать ему в поисках тебя.

– Мы следили вместе, сменяя друг друга, – сказал Ландри. – Ну а остальное ты уже знаешь. Ночью, уйдя от тебя, я вернулся за Сарой в Дижон. Что касается Пакретты…

Он притянул молодую женщину к себе, обнял ее за талию и звонко поцеловал в шею.

– …с ней я тоже познакомился в таверне Жако год назад. Она жила в Фонтене со своей матерью, которую забрали и сожгли как колдунью. Пакретте пришлось бежать. Ее спрятал Жако. Но в Дижоне ей трудно было дышать, ей нужен простор, поля и деревня. У Жако был кузен в этой местности, который как раз умер, и Жако отдал Пакретте его хижину. Ей нечего бояться, если только герцог не решит послать сюда войско, чтобы сровнять деревню с землей.

– Но почему? – спросила Катрин. – Разве это место, где можно найти убежище? Или это церковная собственность? Ты мне говорил, по-моему, что замок – собственность аббата де Сен-Сена?

– Замок – да, хотя святой отец совершенно им не интересуется, – сказал Ландри, смеясь. – Что же до убежища, в каком-то смысле это так, но не в твоем понимании. И даже наоборот. Мален – это деревня, куда мало кто заходит, потому что всех ее жителей считают колдунами. Это хорошо известно… Так, в конце концов, одной больше, одной меньше! Пакретте здесь спокойно живется, и твой муж хорошо знал, что делал, поместив тебя в этот старый замок. Добрые крестьяне из окрестных деревень по доброй воле сюда не пойдут. Про замок говорят, что в нем водятся привидения, а деревня – так и вовсе проклятое место…

Пока он говорил, Сара подтащила к очагу большую деревянную лохань, которую она наполнила водой.

– Ну, хватит болтать, – сказала она, беря Ландри за плечи, чтобы вытолкать его из комнаты. – Пойди погуляй! Нам не нужен мальчик для мытья Катрин.

Вздохнув, Ландри надел свою вновь обретенную кожаную куртку, заткнул за пояс кинжал и свистнул собаке Пакретты.

– Ладно, я, пожалуй, прогуляюсь по лесу! Может быть, найду какую-нибудь дичь, хотя зимой это довольно сложно.

Как только он вышел, Сара помогла Катрин встать, сняла с нее наполовину разорванную рубашку и помогла сесть в лохань. Погрузившись в теплую воду, Катрин даже застонала от наслаждения. После того как она выспалась на кровати, больше всего она мечтала именно о теплой воде. Никогда еще она не чувствовала себя такой грязной, а глядя на свои кожу и волосы, она испытывала одновременно стыд и отвращение. Да, если бы она провела в этой ужасной тюрьме несколько месяцев, то вышла бы из нее безнадежно подурневшей!.. Она погрузилась в теплую воду, а Сара в это время осторожно протирала ее израненную шею, чтобы намазать ее бальзамом. Катрин смотрела в окно на Ландри, следом за которым бежала собака. Пакретта тоже вышла из дома, чтобы проводить его, и Катрин было видно, как она нежно прижимается к нему.

– Что ты думаешь о Пакретте? – спросила она у Сары. – Ты думаешь, что она предана Ландри?

– Она его любовница и, мне кажется, без ума от него. Но я не знаю, что об этом думает сам Ландри. Любит ли он ее? Трудно сказать.

– Ты думаешь, она действительно колдунья? Она совсем не похожа…

– Это как болезнь, которая передается от матери к дочери. Даже если она не колдунья, никто в это не поверит, потому что это в порядке вещей.

– Ну а ты-то в это веришь?

Сара пожала плечами и щедро намылила кусок холста, которым терла тело Катрин. Оно понемногу приобрело свой природный цвет, несмотря на синяки и царапины, полученные в заточении.

– Я не знаю, но могу поверить. Она странная, знаешь ли. Я часто видела ее у Жако: мужчины боялись ее взгляда.

Вспомнив странные разноцветные глаза Пакретты – голубой и карий, Катрин подумала, что в этом есть, наверное, доля правды, но, наслаждаясь чистотой своего тела, быстро забыла о хозяйке домика. Сара вытащила ее из воды и усадила сохнуть перед очагом. Потом согрела еще воды, чтобы вымыть Катрин голову. Молодая женщина, как маленький ребенок, не сопротивлялась ей. Какое наслаждение – отдать себя в умелые руки Сары, как раньше, когда она была всего лишь девочкой, которая слишком быстро растет! Грязь смывалась вместе с усталостью. Она чувствовала, что рождается заново.

Когда немного позже в дом вернулась Пакретта с вязанкой хвороста в руках, она застыла на пороге, не поверив своим глазам. На табуретке перед огнем сидела Катрин. Ее кожа казалась розовой в отблесках очага, кусок ткани оставлял обнаженными изящные ноги и прекрасные плечи. Казалось, она дремлет с полузакрытыми глазами. Стоя за ее спиной, Сара расчесывала еще влажную золотую копну ее волос. Это были самые прекрасные, самые длинные волосы в мире. Неужели это очаровательное создание и есть то жалкое существо, серое и испачканное кровью, которое принесли вчера к ней в дом?

– Закройте, пожалуйста, дверь, – сказала Сара, обернувшись, – очень холодно.

Машинально Пакретта захлопнула дверь. Но ее необычные разноцветные глаза как-то странно сузились, и Сара поймала взгляд, которым она окинула Катрин. Внезапная красота беглянки поразила Пакретту как удар, и Сара почувствовала желание дотронуться до нее хотя бы пальцем, чтобы попытаться проникнуть в душу колдуньи. Она решила не очень-то ей доверять и присматривать за ней.

Ландри вернулся поздно вечером, забрызганный кровью, сгибаясь под тяжестью молодого кабана, которого он убил ножом. Он был измучен, но очень доволен. Увидев Катрин, к которой вернулись свежесть и красота, в простом белом шерстяном платье Пакретты, он просто взорвался от восторга. Он схватил ее двумя руками за талию и поднял в воздух.

– Ну вот, ты снова стала похожа сама на себя! Какая ты красивая, моя Кэти! Самая красивая девушка в мире!.. Ты немножко худовата, но это дело поправимое.

Расцеловав ее в обе щеки, он поставил ее на пол и повернулся к Пакретте.

– Я хочу есть! – сказал он.

– Сейчас, твой суп уже готов!

Голос молодой женщины был ровным и спокойным, как журчание воды, но Сара успела заметить проблеск гнева в ее глазах, когда Ландри поцеловал Катрин. Да, эта девушка ревновала, и Сара могла поклясться, что ничего хорошего из этого не выйдет!