Такую беду можно счесть за объективный фактор последействия неизбежной объективации прошлого. Его трудно корректировать, поскольку в его основе лежит обязательное упрощение, огрубление, диалектической непрерывности при ее субъективации, фиксации. Мы никак не можем простить тайну лет, отсюда возникают «трансакционные издержки».

Помимо прочего оказывается немаловажным факт «забывчивости» общества, который также обусловлен субъективацией (упрощением) объективного. Даже великие дизайнеры делают ошибки, порой, до боли непростительные. Примат процессной истории висит грозовой тучей над сообществом, обуславливая его нестабильность. Она, хоть и в состоянии существенно адекватно трансформировать прошлое в процессную историю, «забывает» важные моменты при выработке общечеловеческих ценностей для соответствующего грегарного отбора. В результате чего эти ценности уводят историю в кривую сторону от объективного развития. Такую «забывчивость» можно выразить лозунгом, «история ничему не учит». Это функционалистические пороки. Именно их подхватили на «копье» современные трансгуманисты.

История нависает над обществом и диктует свои объективные условия путем наращивания потоков нестабильности. Сообщество, оказавшись в условиях глобального кризиса и глобального же дефицита власти, ведет цивилизацию в тупик. История обязана учить, причем, вовсе не под церемониальным видом патримониального господства. Горе тому, кто этого не понимает и обвиняет во всем пресловутый глобализм. Виной всему оказывается чаще всего рутинно-нескладный прагматизм капитального отбора, который доводит дело до примитивного бессилия власти. А далее – до антирефлексий, волнений, протестов и социальных катаклизм. История не прощает таких ошибок, историческое, диалектическое мировоззрение ждет своего часа.

Непреложный факт: нельзя одновременно служить и Христу и Антихристу, а история это процесс их связи. Но мы ежеминутно служим им, становясь на «скользкую» тропу глобалистов. Единство процесса истории, историческая концепция вытекает не только из обобщения фактов. Она должна включать не только факты, их анализ, но и видение перспектив будущего, – исходя из траектории развития, смыслов. Именно процесс развития детерминирует соотношение эффекторов действия и мысли.

Основная беда человечества заключается и в том, что оно забывает об истории, как о необходимости субъективного регулирования объективного развития. Поэтому навязывает свое веское мнение, которое иногда начинает выглядеть как заклятая судьба в мрачно-подавляющем виде некоего гипотетического сценария без разумного на то режиссирования. Личность родилась в этом сообществе, ей очень непросто порвать с ним. Да и нужно ли это кому-нибудь? Но к этому стремят нас идеи трансгуманистов, обещая «сделать» нового человека.

Известно, что исторический тоталитаризм начинается с крайне-философского вопроса: «А где же истина?» Если истина действительно не находится в субъективно-объективном пространстве, значит тоталитаризм путем неформального дискурса, уже как маститый вор в законе проник в социальные структуры. Открыт ли нам смысл исторического глобализма? Говорят, что история в принципе непредсказуема. Что ее развитие зависит от очень большого множества факторов, которые человеку учесть не дано. Но это касается лишь деталей в субъективном исполнении, которое может легко становиться аффективным.

Если сообщество рассматривать как материально-нематериальную систему, то есть как субъективно-объективное образование, тогда история это объективное, делаемое субъективно. Но вот как это делается, – как же? – пока никто точно установить не может. Это понятно при нашем явленном ошельмованном веками и столетиями мировоззрении. Беда нестабильности и забывчивости общества в том, что оно привыкло через государство управлять людьми. Почему бы не наоборот? Однако есть регулирующие законы истории, они учитывают все, в том числе направленность сциетального глобализма.

В последнее время много говорится о постиндустриальном обществе, даже развиваются концептуальные подходы к нему. Но, говоря о «глобальной перезагрузке» сообщества, необходимо помнить, что оно развивается не само по себе. Иначе такая забывчивость выливается в социальное напряжение и кризисы. Необходимо помнить, что человек формируется не только в обществе, но и в истории. Этого не отнять. Устранение подобных двусмысленностей снова и снова упирается «колом» в каноны мировоззрения.

Примат истории всегда висит над обществом и жаждет прорваться наружу в виде катастроф. Именно из истории общество черпает ресурсы грегарного отбора. Здесь же оно неожиданно останавливается перед проблемой координации развития. То есть, перед дилеммой: политическая история или историческое политиканство. Неизбежен ли такой выбор? Вовсе нет – это лукавство от капитального отбора, который ставит задачи, как производства, так и воспроизводства. Он попирает законы истории и развития, а это даром не проходит. Недаром говорят: «Социум есть средство решения данной задачи». Какой задачи? Прежде – элементарного креативного воспроизводства. Почему так? Иначе, как и с чем развиваться?

Нестабильность общества принято рассматривать в ракурсе технократического воздействия. Однако глобальный техницизм напрямую не взаимодействует с человеком, накладывая отпечаток на его субъективность. Зато он резко изменяет структуру и стратификацию сообщества, которое становится неустойчивой в основе. Этому способствует не только сам фактор «избыточного» прогресса, но и объективная доминанта, противодействующая этому. На этом следовало бы сыграть, чтобы хоть как-то повысить устойчивость сообщества к требованиям глобального кризиса. Тем более что социетальные изменения сами по себе гораздо более инерционны. Главным фактором становления неустойчивости сообщества выступает неизменные субъективные изменения в целостности глобализмов, субъективного и объективного.

Да, в условиях глобализации «демократия вытесняется технократией». Однако это происходит при молчаливом согласии самого сообщество, которое добровольно принимает неустойчивые контуры социетального развития. Эти контуры плохо вписываются в потребности неуклонного роста производства и устремлений материального интереса в виде объективного капитального отбора. Но если неустойчивость сообщества становится главным условием заигрывания с субъективными извращениями социетального глобализма, тогда необходимо изменять в свою пользу условия такой игры…

В глобальном мире есть немалые рычаги повышения устойчивости развития, хотя бы в виде оптимизации действий при помощи рефлексий. Сами рефлексии действуют в условиях субъективностей сообщества как моделирование отношений субъективистского толка. Например, технократизм при материализации объективных установок. С другой стороны, немаловажен такой фактор повышения устойчивости общества, как устранение излишних самоотчуждений личностных субъективностей. Речь в данном случае идет о разумных общечеловеческих ценностях, действующих в унисон объективного глобализма. Стабилизация целостности сообщества с личностями в виде биооциального потока должна приводить к усилению устойчивости самого сообщества.

Глобализм это не только социетальная «посткультура» или «постчеловек». Это, прежде всего, условия «игры» объективного с субъективным. «Индустриальная культура» должна так же иметь достойное социетальное место. Переизбыток и разнородность информации наносит устойчивости сообщества немалый вред. Переток обратных связей биосоциального потока пагубно влияет на адекватность субъективного ответа сообщества на изменяющуюся обстановку. Подобное приводит к дестабилизации социальных и политических институтов и их неспособности регулировать отношения в целостности социальных отборов. Так наступает существенный дебаланс в равновесии между личностями и сообществом. Так, наряду с «безродными космополитами» по Ричарду Рорти, становится заскорузлость самого сообщества. Так «человек без свойств» дестабилизирует всю систему глобальных отношений социетальности. Наступает кризис социальной сферы, наряду с кризисом процесса объективного, который так же завязан в целостности с сообществом.