Она была права в одном: какими бы трудными ни были последние несколько дней, поимка Бернарда все это оправдала. Они вернули Эмму Кампано домой. Уоррен Гриер сам назначил себе наказание, но, прежде чем уйти, оставил им ценную информацию. Кайла Александр тоже получила по заслугам независимо от степени ее участия в преступлении. Все это доставляло определенное удовлетворение. Эти события убеждали их в том, что то, чем они занимаются, действительно важно.

И все же Уилл задавался вопросом, известно ли Фейт о банковском счете ее отца, открытом в другом штате. Счете, на котором лежало больше двадцати тысяч долларов. Уилл уже две недели занимался делом Эвелин Митчелл, когда ему пришло в голову поискать счета на имя ее покойного мужа. Сберегательный счет был открыт не меньше двадцати лет назад. Баланс колебался, но никогда не опускался ниже пяти тысяч долларов. В последний раз деньги с него снимали года три назад, поэтому было очень трудно отследить, на что они были истрачены. Эвелин Митчелл была полицейским. У нее хватило ума не хранить чеки. Честно говоря, если бы Уилл не нашел этот счет, то, глядя на ее образ жизни, он решил бы, что за ней ничего нет. У нее была совсем небольшая закладная, скромные сбережения и шестилетний «мерседес», который она купила уже подержанным.

Растить своего ребенка, наверное, было недешево. Визиты к врачам, школьные экскурсии, учебники… Вряд ли у Джереми была страховка. Уилл сомневался, что страховка пятнадцатилетней Фейт включала рождение ребенка. Может быть, деньги пошли именно на это? Может быть, она не видела ничего предосудительного в том, чтобы потратить деньги наркоторговцев на свою семью?

Кроме того, существовал вопрос налогов, но Уилл не работал на службу по внутреннему налогообложению. Он работал в Бюро расследований Джорджии, и в его обязанности входило собирать улики и передавать их юристам. И уже их делом было решать, что они представят суду. Уилл удивился, узнав, что вместо того, чтобы привлечь Эвелин к ответственности, ее заставили уйти в отставку. Он уже достаточно давно работал, чтобы знать, что чем выше взбирается служащий, тем меньше вероятность того, что он станет мошенничать. Но банковский счет считался пресловутым гвоздем в гроб. Теперь он знал, что позволило ей сохранить за собой пенсию. Видимо, Аманда нажала на тайные пружины, чтобы спасти свою почти родственницу от тюрьмы.

Хлопнула входная дверь.

— Уилли?

Он секунду молчал, болезненно переживая нарушение своего уединения.

— Я здесь.

Энджи прищурилась, обнаружив его лежащим в постели.

— Ты, случаем, не порнушку смотришь?

После порнографических записей Эвана Бернарда Уилл был уверен, что пройдет немало времени, прежде чем он сможет подумать о сексе.

— Где ты была?

— Навещала Лео Доннелли в больнице.

— Ты же его ненавидишь.

— Он коп. Копы навещают копов, когда они попадают в больницу.

Уилл никогда не понимал этих принципов, этого свода ритуалов, достающихся полицейскому вместе с мундиром.

— Я слышала, что ты поймал своего парня, — продолжала Энджи.

— Ты слышала, что мой заключенный покончил с собой, находясь в следственном изоляторе на моем попечении?

— Это не твоя вина.

Автоматический оправдательный приговор полицейского полицейскому.

— Он был одним из нас, — сообщил Уилл. Ему не хотелось произносить имя Уоррена Гриера вслух, тем самым словно возвращая его к жизни. — Все детство он провел то в приемных семьях, то в детском доме. Он был совсем один.

Глаза Энджи на мгновение смягчились.

— Ты был с ним, когда он умер?

Уилл кивнул. Он должен был верить в то, что был рядом с Уорреном, когда тот делал свой последний вздох.

— Значит, он был не один, верно? — подсказала Энджи.

Уилл перекатился на бок, чтобы взглянуть на нее. Она была одета в шорты и белую блузку, настолько тонкую, что сквозь нее просвечивал черный бюстгальтер. Лео Доннелли такое должно было понравиться. Он, наверное, уже успел раззвонить об этом половине своего отряда.

— Я знаю, что ты знаешь, что ты не беременна.

— Я знаю, что ты знаешь.

Ему нечего было добавить к уже сказанному.

— Хочешь бутерброд? — спросила она.

— Ты оставила майонез на столе, и он испортился.

Она насмешливо улыбнулась.

— Я купила новую банку.

Уилл почувствовал, что улыбается в ответ. Это было самое лучшее, что она для него сделала за очень долгое время.

Энджи повернулась, чтобы выйти, но остановилась.

— Я рада, что ты распутал это дело, Уилл. Никто, кроме тебя, не нашел бы эту девушку живой.

— Я в этом не уверен, — признался он. — Ты же знаешь, что удача в таких делах — зачастую дело случая.

— Не забудь сказать об этом своему говнюку учителю.

Эван Бернард… Неужели предстоящий судебный процесс над учителем чтения — это действительно случайность? Или он состоится благодаря проницательности Уилла? Со временем следователь, которому поручили бы это дело, все равно проверил бы все диски в кабинете Уоррена. К тому времени Эван Бернард мог податься в бега, но обличающие его улики все равно были бы обнаружены.

— Если ты будешь хорошо себя вести, мы можем снова испытать журнальный столик.

— Лучше стул. У меня болят колени.

— Я не выйду замуж за старика!

Он не стал указывать на очевидный факт, а именно на то, что она вообще ни за кого не собирается замуж. Она не выставила свой дом на продажу, а подаренное им кольцо носила, только когда это совпадало с ее планами. И вообще, сколько Уилл знал ее, единственным обязательством Энджи было не иметь никаких обязательств. Единственное обещание, которое она сдержала, заключалось в том, что она снова и снова появлялась в его жизни, невзирая на многочисленные заверения в том, что это больше не повторится.

Зато она купила ему майонез. В этом чувствовалась какая-то любовь.

Энджи склонилась над кроватью и поцеловала его в лоб, что было для нее совершенно несвойственно.

— Я тебя позову, когда бутерброд будет готов.

Уилл откинулся на спину и уставился в потолок. Он попытался вспомнить, что это такое — полное одиночество, когда никто в мире даже не знает, как тебя зовут. Он никогда не был совсем один. Энджи всегда находилась на расстоянии телефонного звонка. Даже когда она встречалась с другими мужчинами, она готова была бросить все, чтобы поспешить на помощь к Уиллу. Он никогда ее об этом не просил, но знал, что она это сделает. Точно так же, как она знала, что он сделает то же самое для нее.

Означало ли присутствие в его жизни Энджи то, что он никогда не будет таким одиноким, как Уоррен Гриер? Он вспомнил сцену тихого семейного счастья, расписанную им молодому человеку во время допроса: Уоррен приходит домой, где Эмма готовит ему обед. Они пьют вино и делятся друг с другом впечатлениями дня. Потом Эмма моет посуду, а Уоррен вытирает тарелки полотенцем. Уиллу было очень легко создать этот сценарий, потому что в глубине души он знал, что мечты Уоррена очень близки его собственным грезам.