— Не здесь! — торопливо сказала Нэнси. —Здесь я боюсь разговаривать с вами. Пойдемте… подальше от дороги… вот сюда,вниз по ступеням.

Когда она произнесла эти слова и указала рукой в ту сторону,куда хотела их повести, деревенский парень оглянулся и, грубо спросив, чегоради они заняли весь тротуар, пошел дальше.

Ступени, указанные девушкой, были те самые, которые наСаррийской стороне, на том же берегу, где церковь Спасителя, служат речнойпристанью. Сюда-то и поспешил никем не замеченный человек, похожий надеревенского жителя, и, быстро окинув взглядом это место, стал спускаться.

Эта лестница является частью моста; она состоит из трехпролетов. В конце второго уходящая вниз каменная стена заканчивается с левойстороны орнаментальным пилястром, обращенным к Темзе. Здесь нижние ступенишире, так что человек, завернувший за угол этой стены, не может быть замеченнаходящимися на лестнице, если они стоят хотя бы на одну ступеньку выше, чемон. Дойдя до этого места, деревенский парень быстро осмотрелся вокруг, и, таккак нигде не видно было более укромного уголка, а благодаря отливу места быловполне достаточно, он крадучись свернул в сторону и, прижавшись спиной кпилястру, ждал, совершенно уверенный, что они не спустятся ниже и, если дажеему не удастся подслушать разговор, он может с полной безопасностью снова пойтиза ними следом.

Так медленно тянулось время в этом уединенном уголке и такне терпелось шпиону разузнать причины свидания, столь не похожего на то, какогоон мог ждать, что он не раз готов был счесть дело проигранным и говорил себе,что либо они остановились значительно выше, либо удалились для своейтаинственной беседы совсем в другое место. Он уже собрался выйти из своеготайника и снова подняться наверх, как вдруг услышал шаги и сейчас же вслед заэтим голоса чуть ли не над самым своим ухом.

Он выпрямился, прижимаясь к стене, и, затаив дыхание, сталвнимательно слушать.

— Довольно! — сказал голос, несомненнопринадлежавший джентльмену. — Я не допущу, чтобы эта молодая леди шладальше. Немногие доверились бы вам настолько, чтобы прийти с вами сюда, но, каквидите, я готов вам потакать.

— Потакать мне! — раздался голос девушки, которуюон выслеживал. — Право же, вы очень деликатны, сэр. Потакать мне! Ну, неважно.

— Но с какой же целью, — сказал джентльмен болеемягким тоном, — с какой целью вы привели нас в это странное место? Почемуне позволили мне поговорить с вами там, наверху, где светло и встречаютсяпрохожие, вместо того чтобы тащить нас в эту темную и мрачную дыру?

— Я уже вам сказала, — ответила Нэнси, — чтобоюсь разговаривать там с вами. Не знаю почему, — содрогаясь, добавиладевушка, — но сегодня меня охватывает такой ужас, что я едва держусь наногах.

— Ужас перед чем? — спросил джентльмен, казалосьпочувствовав к ней жалость.

— Я и сама не знаю, — ответила девушка. — Амне так хотелось бы знать. Весь день меня преследовали ужасные мысли о смерти,о каких-то саванах, запятнанных кровью, и такой страх, что я горела, как вогне. Вечером, чтобы скоротать время, я взялась за книгу, и те же виденияпоявлялись между строк.

— Воображение, — успокаивая ее, сказал джентльмен.

— Нет, это не воображение, — хриплым голосомсказала девушка. — Я могу поклясться, что видела слово «гроб», написанноебольшими черными буквами на каждой странице книги, — да, а сегодня вечеромпо улице пронесли гроб как раз мимо меня.

— В этом нет ничего необычного, — сказалджентльмен. — Мимо меня их тоже часто проносили.

— Настоящие гробы, — возразила девушка. — Аэтот был не такой.

Что-то столь странное послышалось в ее тоне, что упритаившегося наблюдателя мурашки пробежали по коже и кровь застыла, когда онуслышал произнесенные девушкой слова. Никогда еще не испытывал он большегооблегчения, чем в тот момент, когда послышался нежный голос молодой леди,просившей ее успокоиться и бороться с такими страшными видениями, созданнымивоображением.

— Поговорите с ней ласково, — сказала молодая ледисвоему спутнику. — Бедняжка! Мне кажется, она в этом нуждается.

— Эти надменные благочестивые люди, ваши знакомые,задрали бы нос, увидев меня такой, какая я сейчас, и стали бы проповедовать опекле и возмездии! — воскликнула девушка. — Ах, дорогая леди, почемуте, что считают себя исповедующими заповеди божьи, не относятся к нам, жалкимтварям, с такой же кротостью и добротой, с какой относитесь вы? Ведь вам,молодой, прекрасной, имеющей все то, что они утратили, можно было бы немножковозгордиться, а вы гораздо скромнее их.

— О! — отозвался джентльмен. — Турок, умывлицо, обращает его к востоку, чтобы прочитать свои молитвы, а эти благочестивыелюди, с чьих лиц от соприкосновения с миром навсегда сбежала улыбка, неизменноповорачиваются к самой мрачной стороне света. Если выбирать между мусульманиноми фарисеем, я предпочту первого.

По-видимому, эти слова были обращены к молодой леди и, бытьможет, произнесены с целью дать Нэнси время успокоиться. Вскоре джентльменснова заговорил с ней.

— Вас не было здесь в прошлое воскресеньевечером, — сказал он.

— Я не могла прийти, — ответила Нэнси, — меняудержали силой.

— Кто?

— Тот, о ком я уже говорила молодой леди.

— Надеюсь, вас не заподозрили в том, что вы вступили скем-нибудь в переговоры по тому делу, которое привело нас сюда сегодня? —спросил старый джентльмен.

— Нет, — покачав головой, ответила девушка. —Не очень-то легко уйти от него, если он не знает, зачем я иду. И в тот раз мнебы не удалось повидать леди, если бы перед уходом я не дала ему выпить настойкуиз опия.

— Он проснулся прежде, чем вы вернулись? — спросилджентльмен.

— Нет. Ни он и никто из них меня не подозревает.

— Хорошо, — сказал джентльмен. — Теперьвыслушайте меня.

— Я слушаю, — отозвалась девушка, когда он насекунду умолк.

— Эта молодая леди, — начал джентльмен, —сообщила мне и кое-кому из друзей, которым можно спокойно довериться, то, чтовы ей рассказали почти две недели назад. Признаюсь вам, сначала у меня былисомнения, можно ли всецело на вас положиться, но теперь я твердо верю, чтоможно.

— Можно! — с жаром подтвердила девушка.