Снаружи рабы счищают навоз с лошадиных боков, солнечные лучи нагревают их грязные ладони; другие, мужчины и женщины, лежат под автомобилями, грязь и смазка с черного днища пачкают их лица и шеи, слепит глаза. Ночью грязь из их ушей, хоть они и мылись в бане, осыпает хозяйскую подушку.

Солдаты гарнизона, изнасиловавшие одну из рабынь, были брошены в бассейн и умерли под холодными взглядами рабов. Повстанцы редко заходили в Титов Велес — бедняки их боялись, пьянство и содомия превратили их в скотов, их было трудно отличить от животных, с которыми они совокуплялись: умирая от одних и тех же болезней, они валялись вместе под эвкалиптами; у них была еда, но ремесленники и торговцы понемногу оставляли свои лавки, поднимались в спальни и ложились на кровати, сжимая между ляжек животных и детей.

Повстанцы убивали их в постелях; трупы месяцами оставались неубранными, гнили на тюфяках, рои блестящих мух перелетали из окна в окно; на пальцы детей, ловивших этих мух, брызгала кровь; грифы и вороны отодвигают ставни и одним взмахом крыльев слетают на полуразложившиеся трупы; повстанцы, обуянные гневом, пытались вытащить эти трупы, но тут же выбегали на улицу с черными от мух ртами, глазами, ноздрями, мчались к реке, бросались в воду, и еще долго потом их бедра дрожали от страха и отвращения.

На заре колонна сократилась на тринадцать грузовиков, которые остались во дворах Титов Велеса под охраной четырех взводов.

Ксантрай ведет за собой четыре грузовика, две связные машины, два джипа, три бронетранспортера, шесть взводов по пятнадцать человек в каждом, десять ящиков гранат и полное снаряжение для минирования и разминирования; колонна медленно въезжает в ущелье Тилисси, окружает горный массив, на вершине которого находится Лисья пещера, КП повстанцев. Три самолета сопровождают колонну.

В украденный из вещевого мешка на приморском посту бинокль Бежа смотрит на склон своей горы, механики из дружественной страны собирают вертолеты; летчики на краю пещеры играют в карты с повстанцами; после множества атак, сброшенных бомб, выпущенных разрывных пуль, вылитого напалма, пещера осталась неуязвимой для авиации: отверстие пещеры выходит на море, морской ветер сбивает огонь и сносит бомбы на камни ущелья; там они и взрываются.

Бежа видит грузовики на дороге и самолеты в небе; колонна останавливается на высоте 720 — посту, прозванном солдатами Свинской башней: комендант Титов Белеса поселил там свою свинью, чтобы она набирала вес на свежем воздухе под присмотром солдат; эти солдаты вместе со взводом десантников, поднявшихся на пост для минирования горного массива, в один голодный, но пьяный вечер зарезали и разделали свинью; всю ночь они ели, развалившись в траве у поста. Назавтра комендант приехал проведать любимицу; солдаты показали ему открытую загородку и сказали, что свинью увели повстанцы; в это время повара прятали остатки под котлы и вилами наваливали навоз на кости и куски кожи. Комендант сел в свой джип, оттолкнул шофера, взялся за руль, и тут щенок Тивэ, радиста десантников, радостно подбежал потереться о колесо, в зубах он держал уши и хвост злополучной свиньи.

Вокруг поста расположена деревня Тилисси, не раз опустошенная повстанцами; эта деревня славится на весь остров и даже Экбатан гончарными изделиями и коврами, в ней жили очень красивые люди, украшенные драгоценностями и говорящие стихами. В начале века жители Титов Велеса пытались подчинить их своим военным законам, детей отобрали у родителей, спустили в Титов Белес, постригли и разместили в казармах, но их руки не смогли справиться с выданным для защиты Республики оружием; пятьдесят лет спустя повстанцы также безрезультатно пытались поднять их на борьбу за свободу, которую, как говорят их поэмы, они никогда и не теряли. Тогда они окружили деревню, сожгли дома, мастерские, тростники, мельницы, сады, скотные дворы; скот разбежался по окрестным лугам; десять детей были зарублены топорами в своих колыбелях, вынесенных в сад; оккупационная армия раздавала мешки с зерном, солдаты усыновили детей, родители которых были зарезаны, и отвели их на пост, но ни сироты, ни вдовы не могли указать, где прячутся повстанцы, потому что они встречались с ними только во время резни.

Этот народ поклоняется облаку над горизонтом, всегда позолоченному солнечными лучами; они называют его Скала Бога.

Солдаты, спустившиеся в Тилисси, пьют под пальмовым навесом пряное вино; масляные лампы отпечатывают и переплетают на их спинах тени сидящих на корточках за тростниковой изгородью мужчин, женщин, детей; все они дрожат, когда ночь окутывает мраком священное облако, с позолоченного гребня которого до земли доносятся вопли богов.

Виридо, Суччиньо, Виннету спят под пальмовым навесом, их рты благоухают вином и медом, их животы набиты едой, их винтовки лежат на сырой соломе; шакалы бросаются на стены стоящих с краю домов, царапают известку и валятся на спину, испуганно воя; над деревней, на окружной дороге укрепленного поста, часовой проводит ладонью по утыканной осколками стекла стене. В казарме солдат укладывает своего ребенка на тюфяк убитого повстанцами товарища; он раздевает ребенка, укутывает его одеялом; на столе в луже кофе, смешанного с типографской краской, лежит закрытый комикс; солдат склоняется над ребенком, крестит его лоб, ребенок, глядя на него широко раскрытыми глазами, вынимает руку из-под одеяла, гладит ладонь солдата, тот выпрямляется, садится на табурет, берет комикс, стряхивает с него капли кофе, открывает его, читает под мигающим светом лампы; когда свет гаснет окончательно, он поправляет штепсель в розетке; часовой останавливается у двери; с криками входят другие солдаты, форма расстегнута, некоторые босиком, часовой прижимает палец к губам, солдаты замолкают, раздеваются в темноте, ложатся, мечтают, согнув ноги в коленях, теребя медальоны на цепочках.

Виридо и еще несколько солдат поставили свои кровати на чердаке под вышкой, на которую можно забраться через люк в крыше; они лежат, ругаются, крутятся на кроватях, причесываются, чинят обмундирование; начальник поста, молодой, приехавший вместе с Ксантраем из Титов Велеса сержант — командиры из военного трибунала простили ему убийство солдата, отказавшегося сражаться — входит в кухню, где Пино с помощниками и поварами поста моют посуду. Он сильно пьян, в руке у него бутылка вина, он берет со стола нож, колет ягодицы Пино и других поваров, те не реагируют: «Оставь его, он пьян, это у него пройдет».

Сержант проводит лезвием по затылку Пино, лицо которого окутано паром и залито потом:

— Ну что, повара? Надушенные солдатики, вы у себя в Энаменасе жрете отборное мясо, вы первые на счету интендантов, лучшие куски для ваших собак — офицеров, а что похуже — для бедолаг из пустыни. А здесь едят шакалов. И не ебутся. Молятся облаку. Сопляки убили вашего генерала. Пять лет я подыхаю в этом ущелье. И меня судят за то, что я убил предателя. Я разучился говорить. Дерьмо прилипло к моей жопе. Эти в трибунале затыкали носы; мне двадцать два года. Я никогда не был с девушкой. Один раз я спал с одним из моих солдат… Потом я три дня блевал.

Я поднимусь на облако раньше вас. Вот моя огненная жена. Я вставлю ей в рот и в зад. Трите, трите, посудомойки, бейте посуду, пачкайте пол. Ты. Ты. Ты. Ты.