Вокруг закрытой пологом кровати стояла целая толпа, но для Тобина нашлось место рядом с королем и Корином. Кузен Тобина был бледен, на его лице выступил пот. Еще здесь присутствовали канцлер Хилус, лорд Нирин и по меньшей мере дюжина министров, вместе со жрецами всех четырех богов.

Алия уже не кричала; Тобин слышал за пологом ее прерывистое дыхание. В щель между полотнищами полога он увидел одну голую ногу, залитую кровью. Тобин быстро отвел взгляд, как будто подсмотрел нечто постыдное. Лхел говорила о рождении как о магии и силе; но здесь все гораздо больше походило на пытку.

— Теперь уже скоро, я думаю, — пробормотал король, и вид у него был довольный.

Как будто в ответ на его слова Алия испустила пронзительный крик, от которого волосы на затылке Тобина встали дыбом. Потом раздались еще крики, но это уже были другие голоса. Из-за полога выбралась смертельно бледная мать Алии, и Тобин услышал ее плач.

— Нет! — вскрикнул Корин, рывком отодвигая полог. — Алия!

Алия лежала на залитой кровью кровати, как сломанная кукла, белее льняной ночной сорочки, поднятой до бедер. Повитуха все еще стояла на коленях между ее раскинутыми ногами, рыдая над маленьким свертком.

— Ребенка! — потребовал Корин, протягивая руки к свертку.

— Ох, мой принц! — с трудом выговорила женщина. — Это не было ребенком!

— Покажи его, женщина! — приказал Эриус.

Отвернув лицо в сторону, повитуха осторожно развернула сверток. Это не имело рук, а лицо — то есть то, что должно было быть лицом, — представляло почти ровную плоскость под уродливой, деформированной выпуклостью лба; лишь две узкие щелки виднелись на месте глаз и две маленькие дырочки там, где следовало быть носу.

— Проклят, — прошептал Корин. — Я проклят!

— Нет! — прохрипел Эриус. — Никогда так не говори!

— Отец, ты только взгляни на это!..

Эриус стремительно повернулся и ударил Корина по лицу, сбив принца с ног. Тобин попытался поддержать кузена, но в итоге упал сам, а Корин свалился на него сверху.

Схватив Корина за ворот туники, Эриус начал яростно трясти сына.

— Никогда не говори так! — кричал он. — Никогда, никогда, слышишь? — Потом, отпустив Корина, он повернулся к остальным. — Любой, кто расскажет об этом, будет похоронен заживо, вы меня поняли?

Он стремительно выбежал из комнаты, крича, что спальню следует охранять.

Корин опять бросился к кровати. Из носа у него обильно текла кровь, заливая рот и бороду принца, когда он схватил Алию за безжизненные руки.

— Алия! Ты меня слышишь? Проснись, черт побери, посмотри, что мы такое сотворили!

Тобин отошел в сторонку, всем сердцем желая уйти отсюда. Но когда он уже поворачивал к двери, он вдруг заметил, что Нирин спокойно рассматривает мертвое дитя. Волшебник отвернулся от всех; Тобину был виден лишь его профиль, но он всю жизнь читал по лицам людей, и, бросив взгляд на лорда, он задохнулся. Волшебник выглядел довольным… даже торжествующим! Тобин был настолько потрясен, что не успел сбежать до того, как волшебник повернулся и поймал его взгляд.

И Тобин ощутил это. У него возникло знакомое тошнотворное чувство: как будто чьи-то ледяные пальцы роются в его кишках. На мгновение ему даже показалось, что сердце вот-вот остановится в груди.

Потом его отпустило, а Нирин заговорил с Корином, как будто ничего не произошло. Маленький белый сверток был теперь в руках у повитухи, хотя Тобин не видел, как Нирин отдал его.

— Это, без сомнения, некромантия, — говорил Нирин. Он стоял совсем близко к Корину, по-отцовски положив руку на плечо принца. — Заверяю тебя, мой принц, я найду предателей и сожгу их.

Он опять посмотрел на Тобина, и глаза у него были холодными и бездушными, как у змеи.

Корин всхлипывал, но кулаки у него были крепко сжаты, а мышцы шеи и подбородка судорожно дергались, когда он выкрикнул:

— Сожги их! Сожги их всех!

Ки, стоявший в коридоре вместе с остальными, слышал, как кричал Эриус, и вовремя шарахнулся в сторону, когда король вылетел из спальни.

— Призвать мою гвардию! — проревел Эриус, потом стремительно повернулся к юношам. — Убирайтесь отсюда, все вы! И ни слова никому, слышали? Поклянитесь!

Компаньоны поспешно поклялись и рассыпались в разные стороны. Все, кроме Ки. Спрятавшись за дверью в конце коридора, он ждал, когда из палат наследного принца выйдет Тобин. И стоило ему увидеть бледное, ошеломленное лицо друга, как он порадовался тому, что остался. Он быстро отвел Тобина в их комнаты, усадил в кресло у очага, укутал одеялом, принес кубок крепкого вина, а Балдусу велел найти Никидеса и Луту.

Тобин выпил почти целый кубок, прежде чем смог заговорить, а потом рассказал то, что все уже знали: ребенок оказался мертворожденным. Конечно, Ки видел, как трясутся руки Тобина, и понимал, что в спальне случилось нечто большее, но Тобин больше ничего не говорил. Он просто съежился, прижав колени к подбородку, и сидел молча, дрожа всем телом, пока не пришел Танил с вестью о том, что леди Алия умерла. Тогда Тобин уронил голову и заплакал.

— Корин не хочет от нее отходить, — доложил им Милирин, пришедший следом, пока Ки пытался успокоить Тобина. — Танил и Калиэль чего только не делали, чтобы увести его из спальни, но он просто выгнал их. Даже Калиэлю не разрешил остаться. Сейчас с ним Нирин, но он говорит только о том, что надо жечь волшебников! Я вернусь, пожалуй, постою у двери, подожду, пока они выйдут. Могу я послать за тобой, принц Тобин, если Корин о тебе спросит?

— Конечно, — вяло пробормотал Тобин, рукавом вытирая слезы.

Милирин бросил на него благодарный взгляд и ушел. Никидес покачал головой.

— Где это видано, чтобы волшебник мог причинить вред нерожденному ребенку? Я бы скорее сказал, что это Иллиор…

— Нет! — резко вскрикнул Тобин, выпрямляясь в кресле. — Не говори так! Никто не должен так говорить! Никогда!

«Это были не просто неудачные роды», — подумал Ки.

Никидес тоже мгновенно понял, что дело нечисто.

— Вы слышали, что сказал принц? — обернулся он к остальным. — Никто из нас не будет говорить об этом.

Лхел осталась на зимовке в горах с Аркониэлем и остальными, но ночевала одна, в отдельной хижине. Она знала, что ее внезапное охлаждение ранило Аркониэля, но все шло так, как должно было идти. Другие волшебники не последовали бы за Аркониэлем, если бы увидели, что Лхел — его любовница.

Как и предвидела Лхел, маленький Тотмус умер через несколько недель после того, как они устроились в горах. Лхел вместе со всеми участвовала в похоронном ритуале, зная, что зима будет слишком суровой и забота о больном только отняла бы у всех лишние силы. Но остальные были вполне крепкими.