Дука прокашлялся, смутившись от насмешливого тона принца.

– Как бы там ни было, турки послали навстречу маленькой флотилии свои боевые галеры, многие десятки галер. Они были похожи на множество муравьев, собравшихся напасть на четырех кузнечиков. Когда каракки попытались добраться до безопасной для них бухты Золотой Рог, гребцы на турецких галерах еще сильнее налегли на весла, чтобы отрезать суда от этой бухты. Горожане повыходили из своих домов и забрались повыше, кто куда смог, чтобы понаблюдать за происходящим. Одни залезли на колокольни, другие – на высокие здания, с которых было видно Мраморное море. Среди них находился и твой отец. Он, как всегда, был облачен в одежду воина и громко приветствовал каракки вместе со всеми. Первыми открыли огонь турецкие галеры, и на каракки обрушились каменные ядра, горящие дротики и вообще все то, чем турки могли обстрелять корпуса каракк. Отважные генуэзцы стали стрелять в ответ стрелами из своих арбалетов и каменными ядрами из бомбард. Повсюду виднелись огонь и дым, но каракки продолжали продвигаться вперед, неуклонно приближаясь к бухте Золотой Рог, которая обеспечила бы им безопасное убежище. Клянусь тебе, Коста, это было все равно что смотреть на больших медведей, терзаемых окружившими их собаками…

– Раньше ты говорил про кузнечиков и муравьев, – улыбнувшись, перебил его Константин. – Теперь это медведи и собаки. Так на кого же они были больше похожи? Мне нужно получить четкое представление, чтобы я мог осмыслить твой рассказ.

– Но затем, – продолжал Дука, сделав вид, что не услышал слов принца, – когда, казалось, дружественные нам корабли запросто отобьются от вражеских галер и все-таки войдут в гавань и когда наши люди уже разразились радостными криками, стоя на крышах домов и высоких сооружениях ипподрома, южный ветер неожиданно стих и каракки остановились.

– Загнанные медведи, – сказал принц. – Кузнечики со связанными… малюсенькими лодыжками? У кузнечиков есть лодыжки?

Дука, не обращая внимания на реплики Константина, продолжал свой рассказ. Паруса его повествования все еще были наполнены ветром.

– Воспользовавшись данной ситуацией, турецкий командир приказал своему флоту приблизиться к остановившимся генуэзским судам. Сначала одна за другой, а затем и целыми рядами галеры стали упираться носом в корпуса каракк или же позволяли течению подогнать их к ним борт к борту. Началась рукопашная схватка. Турки с боем пытались забраться на борт каракк, а генуэзские матросы и воины отбивались от них мечами, дубинами и абордажными кошками. Лучники и арбалетчики, расположившись на такелаже и на реях, метко стреляли по туркам своими стрелами.

Дука на пару мгновений прекратил толкать стул и положил обе руки на плечи принца. Затем он поднял руки выше головы Константина, и его пухлые пальцы переплелись, словно ветвистые водоросли в бурном море.

– Коста, это было похоже на то, как будто из воды вдруг появился остров из дерева и парусины, – сказал он. – Все четыре каракки подошли вплотную друг к другу, и между ними были переброшены канаты так, чтобы они стали единым целым. Получилась крепость из дерева. Кормовые надстройки возвышались, словно крепостные башни. Вокруг этой крепости сгрудились турецкие галеры, и по всей этой массе судов, похожей на настоящий остров, сновали туда-сюда люди, рубящие друг друга мечами и саблями, дерущиеся с помощью кулаков, ног и зубов. По мере того как шел этот бой, морское течение отгоняло сцепившиеся друг с другом корабли все ближе и ближе к берегу. Я узнал позднее, что Мехмед так разволновался и обезумел при виде того, что туркам удалось-таки добиться победы, что запрыгнул на лошадь и загнал ее в море. Затем султан встал во весь рост в седле и стал что-то сердито кричать своим капитанам. Может, ругал их.

– Вот это, признаться, хотелось бы увидеть, – сказал Константин. – Скажи мне теперь, что он так сильно вышел из себя, что потерял равновесие, упал в море и утонул.

– Я обещаю, что то, что произошло дальше, стало для него даже бульшим горем, чем сама смерть, – невозмутимо произнес Дука. – Как раз тогда, когда, казалось, генуэзцы уже истратили все свои стрелы и ядра, а их силы почти иссякли от этой долгой и ожесточенной борьбы, поднялся ветер, который снова наполнил их паруса. То, что стало похоже на остров, тут же развалилось на части: каракки отделились друг от друга, а затем стали набирать скорость и пробились сквозь массу окружающих их галер. Пока Мехмед вопил от ярости и угрожал своим людям мучительной смертью, генуэзцы оторвались от последнего из своих преследователей и беспрепятственно вошли в бухту Золотой Рог. Что ты скажешь на это, юный Коста? – довольный собой, спросил Дука. Он аж вспотел, рассказывая эту историю, и ему пришлось вытереть пот со лба рукавом своего одеяния.

– Я скажу, что остается только пожалеть турецких моряков, которые выжили и которым потом пришлось испытать на себе гнев их султана.

– Именно так, – подтвердил Дука. – Именно так.

Когда Ленья нашла Джона Гранта, тот крепко спал, улегшись возле одной из стен караульного помещения. Пристально посмотрев на лицо юноши, она затем опустилась рядом с ним на колени и тихонько потрясла его за плечо, бормоча при этом его имя.

Он вынырнул из своего сна так, как ныряльщик выныривает из глубокой воды, и пока его глаза были закрыты, он снова почувствовал себя маленьким мальчиком, а голос, который он слышал, показался ему голосом его матери. Улыбнувшись и открыв глаза, он, однако, увидел не Джесси, а Жанну д’Арк.

– Что случилось? – спросил Джон Грант.

– Я нашла ее, – сказала Ленья. – Нашла твою девушку.

Все еще полностью не очнувшись от сна, он сел, уперся спиной в стену и потер лицо обеими руками.

– Мою девушку?

– Девушку, которую ты видел в гавани… Она стояла рядом с императором… Тебя так поразила ее красота, что ты таращился на нее, не отрывая глаз.

Он стал слушать ее намного внимательнее и даже выпрямил спину.

– И что с ней? – спросил он. – Ты разбудила меня, чтобы сказать это?

Ленья, прежде чем ответить, несколько секунд помолчала, подбирая подходящие слова.

– Ты должен пойти со мной, – сказала она. – Ей угрожает опасность.

Джону Гранту вдруг показалось, что он почувствовал «толчок», но тот был безнадежно слабым, а потому он предпочел проигнорировать его.

– От кого исходит эта опасность? – спросил он. – И что это за опасность?

Ленья поднялась на ноги и бегом направилась к выходу из караульного помещения. Джон Грант вскочил и побежал вслед за ней. В его голове роились мысли.

– Где она? – спросил он, догнав Ленью, и побежал рядом с ней.

– Ее посадили в темницу в одной из их тюрем, – ответила она. – Я как раз веду тебя туда.

– Она имеет для меня большое значение, – сказал он. – Но я не знал, что она имеет значение и для тебя.

– Имеет, – сказала Ленья. Она остановилась и посмотрела ему в глаза. Нелепость того, что она собиралась сейчас сказать, была почти очевидной, и лишь уверенность в своей правоте позволила ей произнести эти слова: – Я думаю… Я уверена, что это именно та девушка, которую ты приехал сюда спасать.