Рано утром Михаэль появился у Вольфганга и стал утверждать, что отвез жену в аэропорт. Что она собирается первым же самолетом улететь в Женеву и некоторое время побыть у матери. Это была инициатива Михаэля: он хотел быть уверен, что она находится в безопасности. Цуркойлен знает его и вряд ли что-то заподозрит, если «дипломат» с деньгами ему передаст Михаэль.

Он дал Вольфгангу ключ от дома и сказал, что уже вынул «дипломат» из сейфа. Затем он поехал на своей машине на бензоколонку, потом в лабораторию. В два часа он закончил работу, встретился с Вольфгангом и позволил ему укрепить на своей одежде микрофон. Видимо, он был убежден в том, что Сюзанна мертва, и решил воспользоваться той информацией, которую получил от нее, чтобы вынудить Цуркойлена признаться в убийстве Нади. Сейчас Михаэль рассказывал Цуркойлену историю знакомства Сюзанны с Надей:

– Моя жена познакомилась с Ласко летом. Она изменяла мне и не хотела, чтобы я об этом узнал. Ласко должна была играть роль моей жены, когда та была на свидании. Естественно, Наде пришлось рассказать Ласко массу вещей, чтобы как следует подготовить ее к новой роли. Она и подумать не могла, что эта тварь объединится с Харденбергом и использует эту ситуацию в своих целях.

– Хватит, – пробормотал Вольфганг. – Давай по существу. – Он подмигнул Сюзанне и сказал: – Я всегда считал, что он слишком много болтает.

Потом Вольфганг придвинулся к ней ближе и прошептал:

– Если он проговорится Илоне, я сверну ему шею.

Тем временем Цуркойлен ледяным тоном осведомился:

– Где сейчас фрау Ласко?

– Она мертва, – ответил Михаэль. – У меня нервы сдали, когда я понял наконец, кто передо мной находится.

Мужчина в наушниках повернулся к Вольфгангу и прошептал:

– Он сделал превосходный ход. Одно признание – в обмен на другое.

Вольфганг кивнул, в то время как Цуркойлен недоверчиво поинтересовался:

– И перед смертью она вам все это рассказала? Извините, господин Тренклер, но тут у меня возникают определенные сомнения.

– Если вы хотите узнать, было ли ее признание добровольным, я отвечу вам – нет. Мне пришлось применить силу, – сказал Михаэль. – Я бью без промаху. Не думал, что придется вам это объяснять. Или вы считаете, что ваш телохранитель покончил с собой?

– Нет, – с тяжелым вздохом промолвил Цуркойлен. – Мне очень жаль. Ваша жена была бы сейчас жива, если бы вы мне раньше сказали, в чем вам призналась фрау Ласко.

Вольфганг, потирая руки, торжествующим шепотом произнес:

– Он у нас в руках. Сейчас заговорит.

Мужчина у магнитофона передвинул какие-то рычаги. Пленка продолжала крутиться и записывать разговор.

Цуркойлен начал с того, как он впервые встретил Сюзанну Ласко. Это произошло в начале августа. Она пришла по рекомендации Харденберга, так как сам он почти не занимался крупными инвестициями. Но так как Цуркойлен застраховал два объекта своей недвижимости в «Альфо-инвестмент», Харденберг знал, что их можно купить, и знал их стоимость. Тогда фрау Ласко показалась ему в высшей степени компетентной.

Цуркойлен уверял Михаэля: он не понял, что на последнюю встречу к нему пришла совсем другая женщина. Он бесконечно сожалел о том, что произошло. Он хотел лишь побеседовать с дамой об убытках, причиненных ему по ее вине, и настаивал на том, чтобы она показала ему свой паспорт, потому что она уверяла, что ее зовут Надя Тренклер. Дама не согласилась показать им свои документы. Дело дошло до драки между ней и его шофером. Дама неудачно упала, ее уже нельзя было спасти. Потом его шофер избавился от трупа.

– Мерзавец, – пробормотал Вольфганг, прикрывая микрофон рукой. – Меня всего выворачивало наизнанку, когда я читал протокол с результатами вскрытия. Они пытали ее, облили ей руки бензином и подожгли. Просто чудовищно.

Через несколько минут на запястьях Цуркойлена защелкнулись наручники. Водитель «фольксвагена» зачитал Маркусу Цуркойлену его права, которые тот наверняка и без того знал. Вольфганг забрал у него «дипломат» с деньгами и победоносно подмигнул Сюзанне.

– Где господин Ласко? – снова спросила она.

– Мы отправили его выпить кофе, – сказал Вольфганг. – Ему не обязательно было все это слышать. Иначе на следующей неделе мы прочитали бы в какой-нибудь газете огромную статью на эту тему.

– Я тоже хотела бы выпить кофе, – сказала она.

– Подожди, сейчас придет твой муж.

Вольфганг выглянул из окна. «Ягуар» Михаэля был припаркован довольно далеко.

– Что он там так долго копается?

Она не хотела идти, но все же пошла. Уже издали она увидела, что Михаэль сидит, опустив голову на руль. Приблизившись, она заметила, что его плечи судорожно вздрагивают. Только через несколько минут он почувствовал, что кто-то стоит рядом, поднял голову, растерянно уставился на нее и покачал головой. Затем опустил стекло.

Сюзанна вынула у него из уха наушник и бросила ему на колени.

– Знаешь, что сказала Надя, когда ты двенадцатого сентября так рано вернулся из лаборатории, потому что «Олаф повесился»? – спросила Сюзанна. – Она сказала: «Какой ужас» – и спросила тебя, почему он это сделал. Тогда я подумала, что Олаф – твой коллега. Хочешь, я скажу тебе, что ты делал поздно вечером, после того, как вернулся от Кеммерлинга? Ты съел бутерброд и соленый огурец, потом сделал мне массаж. Ты непременно хотел помассировать мне шею. А я не хотела. И спать с тобой я тоже не хотела. Но Надя сказала мне: «Главное, чтобы он ничего не заподозрил». А я забыла вынуть тампоны из шкафа. И не имела никакого представления, что фраза насчет головной боли – это ваш с Надей тайный пароль.

Он снова опустил голову. Сюзанна одно за другим снимала кольца и бросала их ему на колени. Сначала кольцо с броским синим камнем, затем обручальное кольцо и, наконец, то, которое он надел ей на палец в Париже.

– Знаешь, что ты еще тогда сказал? Что я раздразнила тебя, а потом решила увильнуть, – продолжала Сюзанна. – В пятницу вечером, когда Кеммерлинг остался в лаборатории, чтобы проследить за техником, я хотела этого. Наверное, я уже тогда влюбилась в тебя. Когда Надя позвонила из аэропорта и попросила встретить ее, я подумала: а что, если я не поеду? Тогда мне казалось, что я больше никогда тебя не увижу.

Он поднял голову. Провел рукой по щекам, вытирая слезы. Его губы шевелились, как будто он хотел что-то сказать. Но потом он обреченно покачал головой и опять закрыл лицо руками.

– Я взяла в аренду серебристо-серый «мерседес», это правда, но я доехала на нем только до этой стоянки. Она села в «мерседес», я – в «альфу». Когда я в первый раз была у тебя, ты сказал, что тебе не нужны большие деньги. Это было в то воскресенье в августе, когда мне пришлось ломать ворота гаража, потому что я не смогла справиться с сигнализацией. Потом, когда я с порезанной рукой ехала на твоей машине, меня задержал Детмер. Если тебе действительно не нужна ее страховка, то оставь мне ее фамилию. Я не знаю, хотела ли она, чтобы я умерла. Но знаю, что из-за нее я так глубоко увязла в дерьме, что никто, кроме тебя, не сможет мне помочь. Где-то лежат еще четырнадцать миллионов. Мой бывший муж хочет позаботиться о том, чтобы восемь обманутых вкладчиков получили обратно свои деньги. Мне эти деньги не нужны. Но я не хочу родить своего ребенка в тюрьме. Обещаю, что никогда больше тебя не побеспокою.