– Генри?

– Да, mein Liebchen?[43]

– Лучше просто отведи меня к Джейку Марлоу.

– К этому мерзавцу? Я встречусь с ним во поле на заре! – Генри соорудил из пальцев пистолет и уставил его в небо, готовясь целиться и палить.

– Давай поторопимся, я не хочу все пропустить, – сказала Лин.

– Что ж, да будет так, – рука его упала. – Пусть себе живет. Сюда, миледи!

– Ты уже поговорил с той сумасшедшей женщиной?

– Нет. Испугался, что если зайду к ним сегодня утром, то застряну до вечера – гостем на кошечкином юбилее или на лекции по древнему искусству мумификации – и пропущу вот это все, – сказал Генри, пробившись вместе с Лин в первый ряд и широко ухмыляясь. – А я знал, что это ты пропустить не захочешь.

Мэр Джимми Уокер шагнул к микрофону и забухтел долгую невнятную преамбулу, закончившуюся словами, от которых пульс у собравшихся так и прыгнул вверх:

– А теперь человек, не нуждающийся в представлении. Мистер… Джейк… Марлоу!

Толпа взревела и отчаянно замахала флагами. Воздух встрепенулся и расцвел алым, белым, синим. Солнце светило ему в затылок, когда Джейк Марлоу вступил на платформу, снял шляпу, пробежал ладонью по гладким вороным волосам и взмахнул рукой, приветствуя собрание жестом прирожденного героя. Ответом стала буря аплодисментов. Толпа готова была обожать даже самую мысль о нем.

– Ну, разве не круто? – спросил Генри у Лин; ее сияющие глаза сказали ему все.

Микрофон истошно квакнул на его первых словах, и Джейк Марлоу приложил руку к груди, самым смиренным образом извиняясь перед почтеннейшей публикой; публика расхохоталась – она обожала и это. А потом его речь загремела над землей обетованной Квинса, словно распахивая крылья навстречу будущему.

– Леди и джентльмены… мены… счастлив объявить… вить… вить… что страна готова сделать поразительный шаг вперед, к американскому… канскому… анскому… величию. Прославить наше великое наследие… едие… едие… и не менее великие перспективы всеобщего процветания… ания… и прогресса… ресса… выставкой и ярмаркой… маркой… аркой… «Будущее… щее… Америки» от фирмы «Марлоу Индастриз»… стриз… риз!..

Зимнее солнце поднатужилось, собрало все скудное тепло, отпущенное его холодным лучам, и пролило его на сияющую, улыбающуюся физиономию Джейка Марлоу. Новый вал восторженных воплей сопроводил всеобщего любимца вон со сцены. Проложив себе путь на открытое место, он снял пальто, засучил рукава рубашки, вооружился лопатой и принял живописную позу на вершине земляного отвала.

– Джентльмены, ныне мы, подобно Прометею, творим себе будущее из пригоршни земли!

Лопата вонзилась в мягкую, влажную землю, и кругом неистово замелькали вспышки: мгновение стало бессмертием. Выпустили шарики, и они решительно устремились к небу, словно предъявляя на него права. Оркестр бодро грянул «Звезды и полосы навек», а блистательный Джейк Марлоу двинулся сквозь толпу, пожимая руки и трепля волосы детям – репортеры поспешно ринулись следом, утопая ботинками в гостеприимной грязи Квинса.

– Выставка действительно откроется всего через три месяца? – недоверчиво вопросил кто-то из журналистской братии.

– Можете делать ставки.

– Но это слишком скоро, мистер Марлоу! Слишком быстро даже для вас!

Марлоу расплылся в улыбке и по-царски протянул кудрявому синеглазому ребятенку, сидящему на ручках у папы, мятную жвачку.

– «Это невозможно» – два моих самых любимых слова. Я пользуюсь ими чаще всего – чтобы опровергнуть! В моем распоряжении тысяча сотрудников «Марлоу Индастриз» – образцов современной эффективности! – не покладающих рук, чтобы эта мечта стала явью. Американская модель бизнеса – лучшая в мире!

– Только такой богатый и амбициозный человек, как вы, станет закладывать выставку на исходе зимы!

– Я боюсь не погоды – только отказа следовать за своей мечтой!

– Кстати, о мечте: что вы думаете о профсоюзах и о том, что творится на ирландских шахтах?

Даже отвечая, Марлоу неуклонно продвигался вперед, окучивая толпу.

– Сама идея профсоюзов фундаментально чужда Америке. Мы в «Марлоу Индастриз» верим в честную зарплату честным людям за честно выполненную работу.

– Броско! Это лозунг вашего бизнеса?

– Может, и так. – Марлоу лучезарно подмигнул.

– Когда вы собираетесь жениться?

– Когда найду подходящую девушку.

– У меня есть сестра: если правильно поставить свет, она настоящая красавица!

Все расхохотались. Развлечение и надежды пьянили их. Т.С. Вудхауз протолкался вперед с блокнотом и карандашом наперевес и ринулся в атаку на великого человека.

– Здрасте, мистер Марлоу. Т.С. Вудхауз из «Дейли ньюс». – Отрекомендовавшись, он дважды чихнул в носовой платок. – Извиняйте, ужас, а не простуда.

– Примите тоник «Здоровая жизнь» от компании Марлоу. Держитесь того, что реально помогает, – посоветовал полубог.

– Я держусь ирландского виски, вот что мне реально помогает, – парировал Вудхауз. – Только один вопрос к вам: будут ли пророки как-то представлены на выставке «Будущее Америки»?

Улыбка дрогнула.

– Нет.

– Почему же нет? Разве они не свидетельство безграничных американских возможностей?

– Потому что они – свидетельство… назовем вещи своими именами – надувательства. Величайшая нация на Земле не нуждается во всяких базарных фокусах-покусах. Мы верим в возможности и силу человека, который сделал себя сам!

Снова волна восторгов. Вудхауз подождал, пока она спадет.

– Конечно-конечно, кто не любит старого Горацио Алджера?[44] Но вы-то отнюдь не сами себя сделали, а, мистер Марлоу? Ваши-то деньги – из старых.

– Оставьте его в покое! – прорычал толстошеий гражданин в храмовнической феске.

– Ты сам-то кто? Большевик какой? – крикнул кто-то еще и даже пихнул Вудхауза под прикрытием толпы.

Марлоу простер умиротворяющую длань.

– Тише, тише, – сказал он им и повернулся к Вудхаузу, мигом включив обратно гнев. – Я сам проложил себе дорогу в жизни. Не деньги моей семьи сделали все эти открытия. Не они тестировали новые аэропланы и спасающие тысячи жизней лекарства – а я!

– Но таки на деньги вашей семьи, – кротко заметил Вудхауз и снова чихнул.

– Наше фамильное состояние было утрачено в годы войны, как вы, надо думать, прекрасно знаете. Все до последнего цента. Я восстановил его с нуля – и даже увеличил! Вот что такое американский путь!