Нищета! Нищета!

– Ба, Саймон! – сказал отец Каули. – Как делишки?

– Вижу старину Боба, – произнес, останавливаясь, мистер Дедал.

Они обменялись звучным рукопожатием возле магазина «Редди и Дочь». Отец Каули, сложив ладонь лодочкой, мелкими движениями пригладил усы[1035].

– Ну, что хорошенького? – спросил мистер Дедал.

– Да небогато, – отвечал отец Каули. – В дом свой, Саймон, не попаду, два субъекта у входа караулят, чтоб было право войти.

– Как мило, – отозвался мистер Дедал. – А кто это постарался?

– Да так, – сказал отец Каули. – Некий процентщик из числа наших знакомых.

– Тот, что спина крюком? – спросил мистер Дедал.

– Он самый, Саймон, – отвечал отец Каули. – Рувим из колена Рувимова. Я тут как раз поджидаю Бена Долларда. Он должен пойти к Длинному Джону да замолвить за меня словечко, чтобы он убрал этих двух. Мне бы только дали немного времени.

В смутной надежде он кинул взгляд туда и сюда по набережной. Его крупный кадык заметно выдавался на шее.

– Знаю, знаю, – сказал, кивая, мистер Дедал. – Старый сердяга Бен!

Вечно старается для кого-нибудь. Погодите-ка!

Он нацепил пенсне и на секунду всмотрелся в направлении чугунного моста.

– Подходит! – возвестил он. – Явился собственнозадно, прости Господи.

Старомодная шляпа и просторная синяя визитка Бена Долларда над мешковатыми брюками на всех парах двигались через набережную от чугунного моста. Он приближался к ним рысцой, рьяно почесывая у себя под фалдами.

Мистер Дедал приветствовал его появление:

– Держите-ка мне вот этого в дурацких штанах.

– Ну-ну, давайте, – отозвался Бен Доллард.

Мистер Дедал с холодным презрением оглядел Бена Долларда с головы до ног. Затем, кивая на него отцу Каули, он язвительно процедил:

– Какой удачный наряд для летнего дня, не правда ли?

– Что-что? – прорычал свирепо Бен Доллард. – Да разрази вас гром, я на своем веку столько сносил костюмов, сколько вам и во сне не снилось.

Стоя рядом, он лучезарно улыбался им и своему пространному одеянию, с которого мистер Дедал сбивал там и сям пушинки, приговаривая:

– Нет, что ни говори, Бен, это сшито на мужчину в расцвете сил.

– Да провалиться тому еврею, который сшил это, – отозвался Бен Доллард.

– Слава богу, ему еще не заплачено.

– А как поживает ваш basso profondo, Бенджамин? – спросил отец Каули.

Кэшел Бойл О'Коннор Фицморис Тисделл Фаррелл, омоноклив глаз, что-то невнятно бормоча, прошагал мимо клуба на Килдер-стрит.

Бен Доллард нахмурил брови и, сделав вдруг рот как у певца, издал низкую ноту.

– О-о! – прогудел он.

– Вот это класс! – заметил мистер Дедал, одобрительно кивнув.

– Ну, как? – вопросил Бен Доллард. – Не заржавел пока? А?

Он обернулся поочередно к обоим.

– Подходяще, – сказал отец Каули и тоже кивнул.

Преподобный Хью К.Лав шел от бывшего здания капитула аббатства святой Марии, мимо спиртоочистительного завода Джеймса и Чарльза Кеннеди, в сторону Фолсела[1036], что за скотопрогонным бродом, и воображению его рисовались целые сонмы Джералдайнов, один другого осанистей и отважней.

Бен Доллард, грузно кренясь в сторону магазинных витрин, увлекал их вперед, весело жестикулируя пальцами.

– Пойдемте-ка вместе со мной в полицию, – говорил он. – Я вам хочу показать, какого красавчика Рок недавно зачислил в приставы. Нечто среднее между вождем зулусов и Джеком Потрошителем. Стоит взглянуть, уверяю вас.

Пойдемте. Я только что встретил случайно Джона Генри Ментона в Бодеге[1037], и это мне дорого обойдется, если я не… Погодите малость… Наше дело верное, Боб, можете мне поверить.

– Вы ему скажите, мне бы несколько дней, – сказал отец Каули с тоскливой тревогой.

Бен Доллард резко остановился и уставился на него, разинув свой звучный зев. Оторванная пуговица визитки, ярко поблескивая, закачалась на своей ниточке, когда он принялся вытирать слезящиеся глаза, чтобы лучше слышать.

– Какие еще несколько дней? – прогремел он. – Ваш домохозяин разве не подал ко взысканию?

– Подал, – сказал отец Каули.

– Ну, а тогда исполнительный лист нашего друга не стоит и той бумаги, на которой написан, – заявил Бен Доллард. – Право первого иска всегда за домохозяином. Я ему сообщил все сведения. Виндзор-авеню, 29. Его фамилия Лав?

– Да, да, – сказал отец Каули. – Его преподобие мистер Лав. Он, кажется, священник где-то в провинции. Но вы точно уверены?

– Можете от меня передать Варавве, – сказал Бен Доллард, – чтобы он сунул этот лист туда, где мартышки прячут орехи.

Он решительно увлекал за собой отца Каули, прикованного к его туше.

– Я думаю, не грецкие, а лесные, – пробормотал мистер Дедал, следуя за ними и опуская пенсне на лацканы своего сюртука.

– Насчет мальчика все в порядке, – сказал Мартин Каннингем, когда они проходили мимо ворот Касл-ярда.

Полисмен дотронулся до фуражки.

– Дай вам Бог, – ободряюще произнес Мартин Каннингем.

Он сделал знак поджидавшему кучеру, тот дернул вожжи и тронулся в сторону Лорд-Эдвард-стрит.

За бронзой золото, за головкой мисс Кеннеди головка мисс Дус, появились над занавеской отеля «Ормонд».

– Да-да, – сказал Мартин Каннингем, потрагивая бороду. – Я написал отцу Конми и все изложил ему.

– Вы бы могли попытаться и у нашего друга, – предложил задним числом мистер Пауэр.

– У Бойда? Благодарю покорно, – отрезал коротко Мартин Каннингем.

Джон Уайз Нолан, отставший за чтением списка, быстро пустился их нагонять по Корк-хилл.

На ступенях ратуши советник Наннетти, спускаясь, приветствовал поднимающихся олдермена Каули и советника Абрахама Лайона.

Муниципальный фургон, пустой, завернул на Верхнюю Эксчейндж-стрит.

– Взгляните-ка, Мартин, – сказал Джон Уайз Нолан, догнав их возле редакции «Мейл». – Я тут вижу, что Блум подписался на пять шиллингов.

– Совершенно верно, – сказал Мартин Каннингем, забирая у него лист. – Мало того, он их немедленно внес.