litbaza книги онлайнДетективыНа что способны блондинки - Николас Фрилинг

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 108 109 110 111 112 113 114 115 116 ... 132
Перейти на страницу:

— Я нисколько в этом не сомневаюсь.

— Но он считал это довольно важным… не знаю, мне показалось, что об этом стоит спросить… просто прийти и поговорить с вами.

— Он спрашивал меня, — осторожно сказал Босбум, — здесь память меня нисколько не подводит, правдоподобна ли хоть в какой-то степени рассказанная ему история про часы, не указанные в описи ювелирного магазина, где, как он узнал, я проработал много лет. Я высказал ему свое мнение, заключавшееся в том, что считал эту историю крайне маловероятной. А что молодой человек, оставшийся безымянным, о котором шла речь и которого я не знаю, сочиняет небылицы. Это все. Я по-прежнему не усматриваю здесь никакой связи с каким-либо последующим происшествием. Конечно, мне совершенно неведомо, доверился ли он в какой-то степени моему скромному мнению относительно рассматриваемого предмета.

— Мистер Босбум, пожалуйста, я не пытаюсь сделать из этого нечто большее, нежели то, чем вы сообщили мне.

— Благодарю вас.

— Вы знаете человека по имени Сент?

Большая ладонь Босбума, потиравшая его челюсть, нервно дернулась.

— А почему, собственно; вы меня об этом спрашиваете?

— Просто потому, что в записи, которую сделал мой муж, содержавшейся в куче других, сделанных им в связи с его работой, ваше имя и это имя упоминаются в одном и том же контексте. Эти записи были частью вороха рукописных материалов — они просто пылились в деле. Видите ли, никто их не читал до этих пор. Полиция сочла их не представляющими никакой важности.

— В каком контексте? — медленно спросил Босбум.

«У меня не слишком хорошо получается этот разговор», — подумала Арлетт. Долгая пауза и ее сосредоточенность, похоже, оказали ободряющее воздействие на Босбума, который стал менее неподвижным и каменным и придал своему лицу более добродушное выражение.

— В контексте риторического вопроса, — сказала она наконец. — Какие выводы можно сделать из ситуации, которая была неясна самому Ван дер Вальку и которая в большей степени туманна для любого, кто теперь пытается восстановить цельную картину?

— А вы пытаетесь?

— Да.

— Итак, ваше предположение: этот дневник, или заметки, или что бы это ни было, таит в себе зародыш объяснения причин его убийства, если уж говорить без обиняков. И вы пытаетесь превратить эту схематичную идею — назовем это так — во что-то очевидное. Будьте же до конца честны сами с собой. Вы жаждете, и я могу это понять и отнестись с сочувствием, отыскать нечто такое, с чем можно пойти в полицию и сказать им: «Вот предмет для расследования, которому вы до сих пор не уделяли внимания». Разве это не исчерпывающее резюме ваших соображений?

— Все это так за одним исключением. У меня вовсе нет намерения идти в полицию с каким-либо предложением, жалобой или доводом.

Он сдвинул свои большие жесткие брови:

— Если вы не пытаетесь растормошить полицию — это я бы еще понял, — то мне непонятна ваша цель.

— Я хочу выяснить. У меня сильное ощущение, что есть вещи, которые нужно выяснить. И это можно сделать, и я имею на это право. Для меня это личное. Полиция, и суды, и судьи тут вообще ни при чем.

Он посмотрел на нее изучающе, не торопясь с ответом.

— Простите, но вы действительно хорошо это обдумали? Я не хочу вас обидеть. Вы, безусловно, ведете себя, скажем так, слишком возбужденно. Могу я по-дружески — потому что я не желаю вам ничего, кроме добра, — попросить вас задать самой себе вопрос: чего вы надеетесь добиться?

— Вы считаете, что у меня скрытая форма истерии, не так ли?

Он шумно выдохнул, захваченный врасплох, не желая говорить ни «да» ни «нет».

— День назад или около этого я не смогла бы вам ответить. Все, что я тогда понимала, — мой муж убит. Я твердо решила использовать все средства, чтобы выявить убийцу. С тех пор я многое узнала. Для начала то, что мой муж был полицейским, но он не вел следствие, так что тут не могло быть никакой уголовщины. Он никого в это не посвящал; это, по-моему, ясно. Он не обращался за помощью или содействием к какому-либо официальному органу, не использовал какую-либо официальную структуру. Записи, которые мы нашли, — разрозненные и путаные, но свидетельствующие о том, что, как бы там ни было, он заключил какую-то договоренность с самим собой, хотя у него не было оснований для официального расследования. Он распутывал что-то — мы не знаем что — в свободное время. Я намерена это выяснить. Не знаю… если это привело к его смерти… Может быть, оно станет предметом разбирательства для органов правосудия, но это не мое дело. Я не верю в частную полицию. Предавать людей правосудию — не мое дело. И не входит в мои намерения.

— Тогда каковы же они? Могу я вас об этом спросить? Поскольку, в конце концов, вы пришли ко мне за информацией.

— Совсем так же, как и мой муж пришел к вам, если только я не очень сильно ошибаюсь, за конфиденциальной информацией. Это было частным делом между ним и каким-то человеком или, возможно, людьми. Сейчас он мертв. А сейчас между мной и этим человеком. Кто бы, — закончила она спокойно, — ни убил его.

Ровный тон, которым она была способна говорить, удивил ее саму в той же степени, что и Босбума.

— Гм, — неторопливо проговорил он. — Гм. Видите ли, я всю жизнь был бизнесменом, и, как мне представляется, честным. Вы ведь не истолкуете это превратно, если я проявлю колебания, затевая что-нибудь или внося свой вклад в нечто такое, о последствиях чего не могу судить. Вы понимаете, что у меня — как и вашего мужа, если хотите, или как и у вас, если предпочитаете, — есть также и колебания этического порядка. Ваш муж приходил ко мне. Это правда. Но он, безусловно, не дал мне никаких оснований считать, что занимается чем-то похожим на расследование уголовного дела. У меня также не было ни малейших оснований предполагать, что это могло быть хоть как-то связано с его последующей смертью. Поразмыслив, я удовлетворился тем, что это наверняка совпадение. Я действительно спрашивал себя, не следует ли мне пойти в полицию. Но что бы я им рассказал? Мне это представлялось лишь как нечто путаное и неясное. Все это свелось к вопросу об учете товара у ювелиров, предмету, в котором я сведущ, и именно поэтому он пришел ко мне. В качестве дополнительной информации: он случайно разбил свои часы, а у меня как раз были подходящие, совершенно мне не нужные. Я продал их ему — в порядке случайной сделки между соседями. Тут не было никакого повода для полицейского расследования.

— Кажется, я понимаю, — сказала Арлетт. — Я не пытаюсь оказывать на вас какое-то давление. Вероятно, у вас такое чувство, что если вы сейчас мне что-нибудь расскажете, а я воспользуюсь этим, чтобы поднять какого-то рода скандал или шум. И вы можете оказаться в неловком положении. Как будто вы что-то знали и замалчивали это. Не в этом ли дело, в какой-то степени?

— Возможно… отчасти…

— Или что вам ничего не известно наверняка, и что-то такое, что вы, возможно, могли бы мне рассказать, может показаться злобным или даже клеветническим, оттого что я, не ровен час, воспользуюсь вашей информацией или пущусь в инсинуации?

1 ... 108 109 110 111 112 113 114 115 116 ... 132
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?