– Это как?

– Вас нашли с тремя пулями в груди и с вашей запаховой меткой на пистолете «Рэивен».

– Это как? В наше время, вроде как, такого установить не могли.

– Преступник вначале попробовал зажать вашей кистью рукоятку пистолета, потом протер рукоятку, следов Ваших пальцев на ней нет, но остался запах Вашей ладони. Мы его сняли.

– А зачем?

– Хотел следствие с толку сбить. Потом юноше, тело которого он втянул в комнату уже после того, как Вы потеряли сознание, вложил этот пистолет. Создавая видимость картины, что юноша и убил Вас и Вашего друга Федора Коршунова. Но наши эксперты однозначно доказали, что юноша был вначале удавлен «стрункой»…

– Струной от гитары?

– Не обязательно, стальной струной просто…

– А, в наше время тоже так говорили, – «струнка»… А зачем?

– Опять же уводил следствие в сторону. Он специально убил юношу, чтобы покруче инсценировать своеобразное сражение в квартире. Хотя, если быть точными, то картина была несколько иная. Он убил юношу и хотел оставить его тело в квартире, как «след» в сторону. Когда же в квартире появилось ещё два трупа, – Вас то он тоже считал убитым, то и возникли у убийцы планы иной инсценировки…

– А ведь похоже, дочка, ты клонишь к тому, что действия убийцы в мужскую логику не укладываются. Женский тут артистизм, а?

Вот и Вы ведь обратили внимание, что руки, ноги – небольшие, скорее всего – женские…

– Точно – женские, и лицо… Как бы ж это сказать, не то, что очень женское, но и не мужское. Но скорее – женское. А задержать её не удалось?

– Будем все же считать – «ее»? Нет, не удалось. Много следов, ведущих в сторону. И лишь один следок, который Ведет прямо.

– Неужто «пальчики» оставила?

– Да. Там, в квартире, явно работал чистильщик. Ни одного следа. Но… Убийца, повинуясь, опять же, чисто женскому желанию все потрогать руками, прикоснулся к красочному слою картины Клевера в гостиной.

– А, это та, что с полу до потолка? 3натная картина. Не поверите, зять её купил по случае и недорого в Питере, коллекционер он страстный, а не сильно богат по заработкам, так он картину чуть ли не на себе пер из Питера.

– Пешком, что ли?

– Нет, уговорил проводницу. И всю ночь простоял с картиной в коридоре купейного, терпя ворчание и ругань пассажиров. И потом, в Москве, – ни в одну ж машину не лезет, в смысле – в такси. Поймал самосвал. Сел поехал. Вы ездили когда – нибудь в кузове самосвала? Я ездил. Это без вещей – цирковой номер. А с такой картиной, что с пола до потолка, – это уму не постижимо, что он вытворял в кузове. Но довез. И предлагали выгодно продать, – отказывался. Коллекционер, одно слово. Значит, пейзаж Клевера подвел убийцу?

– Да, мне пришла в голову сумасшедшая мысль. Я когда увидела прямо перед глазами густые, пастозные мазки, которыми выписана листва, кора деревьев, ужасно захотелось потрогать. В музее нельзя, запрещено, ругаются, а тут, вроде и ругать некому. Потрогала. И подумала, – если убийца женщина, наверняка и у неё такое желание возникло. Эксперт сильно возмущался, когда я упросила его с своими порошками и напылителями пройтись по всей картине. Когла родственники ваши вернулись, мы у них с их согласия «пальчики» сняли, пока Вы были без сознания, с разрешения доктора и у Вас сняли, отпечатки пальцев зятя Вашего у нас были, вернее, не у нас, а в генеральной прокуратуре, в Отделе специальных операций, который занимается возвращением на родину похищенных из России произведений искусства. Это году в 1996-1998 с согласия самих коллекционеров у них взяли отпечатки для облегчения поиска украденного, в случае… ну, в общем, как раз такой случай и имелся в виду. Словом, – это были чужие пальчики.

– Так может, кто из прежних владельцев оставил?

– И это я проверила. Картина, по словам Вашей дочери, после её приобретения была подвергнута реставрации с напылением специального состава, замедляющего старение живописного слоя. В общем, – пальчики у меня, я считаю, есть. По ним и буду искать.

– Пока ничего?

– Нет, получила ответы из СИЦев МВД, ФСБ, Генпрокуратуры. Пусто. Послала запрос в Европол. Жду ответа. Но и здесь ищу.

– Дай тебе Бег удачи, дочка.

– Вообще, если бы вам не вымыли руки, у меня пальчики убийцы были бы раньше.

– Это как?

– Брала она Вас за руку, чтоб проверить, живы ли. Нашел эксперт у Вас на руке следок пальцев преступницы. Но Вам руки протерли спиртом, когда в реанимацию привезли. И след остался неотчетливый. Идентификации, как говорится, не подлежит.

– Ишь ты, трогала. Добить хотела?

– Хотела. Но Вы молодцом, тихо лежали… А может, Вас трогала не килллер, а чистильщик.

– Тоже, что ли, баба?

– Эксперт утверждает, что на вашем запястье остались следы прикосновения молодой женщины. Мы взяли пальчики у всех врачей и сестер, которые имели с Вами дело с момента приезда «скорой». Но, хотя следки и слабые, однозначно, что тут «наследили» не они. Так что ищу ещё и чистильщицу.

– О, до чего дошло в государстве Российском: бабы, значит, убийства совершают, бабы грабют, бабы за ними «зачищают» и бабы, извиняюсь, женщины, за ними же и идут по следу, дела значится, расследуют. В наше время такого не было и быть не могло.

– Женщины следователи были и в Ваше время…

– Я не про то…

– Убийцы женщины тоже были в Ваше время…

– Но такого бардака, я извиняюсь, все ж не было! Как говорится, что ж мужикам – то останется?

– Эх, дорогой Вы мой, всякого останется, и – преступлений, к сожалению, и расследований этих преступлений. Процесс этот, у меня такое впечатление, длительный, если не бесконечный.

– Иной раз точно, отчаяние берет. И чего бороться с преступностью, если её побороть никак не можем.

– Долг у нас такой, может?

– Долг, оно конечно. А ещё совесть. Я так полагаю, если даже бороться с преступность на первый взгляд и бессмысленно, она выскальзывает, у её как у гидры все новые головы на местах отрубленных произрастают, то не бороться с преступностью – бессовестно. Я так полагаю.

– Правильно, я думаю, полагаете, будем бороться! Выздоравливайте.

– Товарищ следователь, Вам сколько минут дали? – В палату заглянула хорошенькая медсестра с нахмуренными бровками.

– Не ругай её, Настенька, она ж по делу…

– По делу, по делу, а у Вас опять давление крови резко скакнет. А отвечать мне.

– О, видал, Склифосовский какой в юбке. Нет, девочки мои дорогие, пока у нас люди будут помнить, что они за что-то отвечают в этой стране, никакая преступность нас не победит. Ну, идите, обе идите, я спать буду. Притомился я…