танцевала, он наклонился к ней и пытался поднять. «Ладно, парни, что вы тут не видели? Она со мной. Я ей займусь. Идите, спасибо за помощь», – говорил он. Мирей видела, что он хочет, чтобы все разошлись, что ему стыдно за неё, но он готов этот стыд терпеть. Парень осторожно поднял её и довел до лавочки в холле. «Посиди, сейчас тебе будет лучше. Потерпи, бэби, я с тобой. Не бойся, тебя никто не тронет», – бормотал он. Потом сходил в туалет, намочил бумагу и смывал остатки рвоты с её кофты. «Ничего, ничего, бывает… Со всеми бывает. Ты где живешь, я тебя отвезу домой». Мирей доверчиво оперлась на его руку, они вышли на тёмную уже улицу, он отворил перед ней дверцу военного джипа и сел рядом на заднее сидение. На быстром английском, в который Мирей была не в состоянии вслушиваться, они перекинулись с шофёром несколькими фразами, и машина тронулась. Мирей немедленно задремала и очнулась уже в своей маленькой студии в доме для учителей. Парень был рядом, на второй этаж он, видимо, отнес её на руках. Мирей услышала шум включённого душа. «Иди, встань под душ, тебе это сейчас необходимо. Я сварю кофе. Иди, иди, я сам всё у тебя найду». Мирей стало получше, под хлёсткими холодными струями она полностью осознала, что чёрный парень совсем рядом, хозяйничает на её кухне. Она была уверена, что он сейчас к ней войдет, увидит её голой и тогда… понятно всё. Но он не заходил. Мирей выключила воду, надела халат, почистила зубы. «Что это он не зашёл? Плохо. Наверное, я ему противна. Что ж, немудрено. Рвоту мою оттирал. Так мне и надо». Хотя Мирей всегда всё себе прощала, сейчас она была собой недовольна. Чёрный парень ей понравился, и Мирей честно призналась себе, что понравился, потому что чёрный. Не только поэтому, но поэтому в первую очередь. Что-то в нём было… Может, незнакомая Мирей до сих пор «правильность». Они выпили кофе, парень сказал, что не курит и ей не советует. Ещё он опять говорил, чтобы она не расстраивалась, что со всеми бывает, что если она позволит, он теперь будет за ней следить. Парень называл её Мирей, знал, что она из Парижа, и что ей 22 года. Видимо она ему всё это ещё в клубе сообщила. А его-то как зовут? Конечно, он ей говорил, но она забыла. «Прости, а тебя как зовут?» Парень понимающе усмехнулся: «Меня зовут Рон. Легкое имя. Я – Рональд, Абрахам Грин, сержант-майор морской пехоты Соединенных Штатов, 3-я дивизия, 27 лет, родом из Джорджии». Мирей с удивлением увидела, что этот самый Рон сейчас не шутит, всё это официальное представление для него важно. У него даже выражение лица изменилось, стало серьёзным и каким-то торжественно застывшим.

Никогда раньше Мирей не была знакома с военными, её семья была от них страшно далека. «Нет, это несерьезно, ничего у меня с ним не выйдет», – эти мысли Мирей оставила при себе. «Останешься? Машина ваша уехала. Как доберёшься?» – Мирей старалась быть вежливой, парень ей здорово помог, к тому же своим предложением она Рона проверяла: останется – значит будет с ней спать, не останется, тогда она не знала, что и думать. Рон ушёл, довольно церемонно с ней попрощавшись. Она лежала без сна, чёрный стройный, хотя и немного грузный парень не выходил у неё из головы. У него была не просто тёмная кожа, он был очень чёрный, с синими пухлыми, чуть вывернутыми губами, приплюснутым носом, курчавыми короткими волосами. Негр, совершенный негр! Ничего себе. В Париже девчонки болтали, что с ними хорошо в постели, интересно так ли это? Узнает она ответ на свой вопрос или не узнает? Всё-таки он ушёл. Мирей заснула, с надеждой, что Рон вернётся, не может не вернуться. Надо же он её «бэби» называл, малышкой или деточкой, как бабушка. Ой, да при чём здесь бабушка. Придёт же такое в голову, но приятно всё-таки быть чьей-то малышкой. Мирей успела отвыкнуть, что кто-то мог её так воспринимать.

Рон приехал к ней вечером, они вышли прогуляться, он приглашал её в клуб, но Мирей казалось, что там её все запомнили. «Нет, неудобно, я вчера такая пьяная была», – отнекивалась она. «Не бойся, бэби, ты теперь со мной. Никто ничего не скажет. Я за тобой послежу», – Рон улыбался. Другому Мирей обязательно бы сказала, что за ней следить не надо, но Рону она почему-то не возразила, действительно, пусть следит, а то она не всегда соображает, что делает. Они встречались теперь почти каждый день. Когда начались каникулы, Мирей улетела в Париж навестить бабушку с дедушкой, а Рон поехал в отпуск к родителям. Звал её, кстати, с собой. Бабушка с дедушкой постарели, но особенно не ворчали. Девочка показалась им самостоятельной и счастливой. Бабушка говорила дедушке, что в Японии малышка по крайней мере избавилась от той ужасной компании. «С кем она, ты знаешь? Я как подумаю, что она там с гоем, да ещё с американцем?» – дедушка ещё не знал, что Мирей встречалась не просто с американцем, она встречалась с негром. Хорошо, что старый Розенталь пока ничего не знал.

Когда Мирей и Рон вернулись на Окинаву, оказалось, что они очень друг по другу соскучились, теперь они почти не расставались. Он допоздна засиживался в её квартирке. Они лежали на узкой кровати, целовались, их руки касались друг друга, и Мирей понимала, что в первый раз ей по-настоящему нужен мужчина, каждый раз она надеялась, что вот сейчас он будет с нею, но этого не случалось. В душной ночи они лежали на белых простынях почти раздетые, Мирей видела, как белела её смуглая кожа на фоне его почти черной. Ей нравилось его крепкое тело, твёрдые мышцы, квадратиками выделяющиеся на животе, жилистые сильные ноги с мощными икрами. Когда их желание становилось императивным, он вдруг отодвигался:

– Нет, бэби, это неправильно. Так нельзя. Мы не должны… прости, это я виноват.

– Да в чём ты виноват? Я хочу тебя. Что тебе мешает?

– Нет, бэби… я лучше пойду.

– Почему?

– Потому, что я должен быть с женой, а мы не женаты.

– Да плевать на это, другим это никогда не мешало.

– Никогда не смей мне говорить о других… Я не хочу о них знать.

– А у тебя что, никогда не было женщин?

– Прости, бэби, мужчина не может говорить о своих женщинах. Это тоже неправильно.

– Ты такой правильный, что мне противно.

– Да,