Но одно дело прочесть — и совсем другое — увидеть. И вот я в этой прихожей. Что же дальше? Сказать, что я очень волновался — значит почти ничего не сказать.

Открываю дверь. В комнате у стола стоит Сталин, а за столом два секретаря ЦК — Андрей Александрович Жданов и Алексей Александрович Кузнецов. Поздоровавшись, Сталин предложил сесть. А сам, как всегда, продолжал стоять и ходить. По выражению лиц Жданова и Кузнецова вижу, что обстановка спокойная. Постепенно улеглось и мое волнение.

Сталин сразу обращается ко мне:

— Скажите, — он всем говорит «вы», — ведь вы заведующий Организационно-инструкторским отделом ЦК? Вот и расскажите, как Центральный Комитет руководит местными партийными организациями. Я не сразу уловил, что Сталин хочет узнать. Сталин понял это. Повторил:

— Расскажите, как сейчас работают партийные организации на местах и как аппарат ЦК руководит ими. Вопрос сам по себе был прост. Но ответить на него мне было чрезвычайно трудно.

— Товарищ Сталин, я работаю заведующим Организационно-инструкторским отделом ЦК не более одного месяца, — сказал я. Поэтому как заведующий отделом ЦК ничего, видимо, полезного и существенного сказать вам не смогу. Я понимаю важность вопроса о руководстве местными партийными организациями и, если вы мне позволите, отвечу вам не как заведующий отделом ЦК, а как бывший первый секретарь обкома партии.

Сталин согласился и даже одобрил такой подход и стал внимательно слушать. Я рассказал ему о многих эпизодах и делах из жизни Челябинской партийной организации, уже знакомых читателям книги. Сказал, что некоторые важные вопросы, в том числе и такие, как изменение нами плана строительства на Магнитогорском комбинате, утвержденного ГКО, и работа над танком ИС, были неизвестны аппарату ЦК.

Оказалось, что Сталин знал историю рождения танка ИС. Он продолжал внимательно слушать. Одобренный его вниманием, я сказал, что практика ослабления контроля за местными партийными организациями продолжается и в мирное время. Это было не только мое мнение, мы об этом говорили с другими секретарями обкомов.

А. А. Жданов и А. А. Кузнецов почему-то не принимали никакого участия в нашей беседе. То ли они уже знали, о чем будет идти речь, то ли из каких-то еще соображений. И Сталин не вовлекал их в беседу.

Он задал мне много вопросов о работе партийных организаций. Не торопил с ответом. Остановится, спросит, затем опять продолжает медленно ходить. Так продолжалось довольно долго. Я впервые такое продолжительное время наблюдал за Сталиным. Груз, лежавший на его плечах всю войну, дал о себе знать. Движения Сталина были более медленными, левая рука несколько согнута, казалось, что он стал ниже ростом. Слушал не перебивая, ни разу не возразил. Говорил неторопливо, четко. Когда хотел что-нибудь подчеркнуть, останавливался.

Когда я ответил на его последний вопрос, он после некоторого молчания остановился, посмотрел на нас на всех по очереди и сказал:

— Надо восстановить права ЦК контролировать деятельность партийных организаций. Это заявление, сделанное Сталиным со свойственной ему категоричностью, было для нас неожиданным.

Вот, оказывается, какое решение вынашивал Сталин. Я не помню этой формулировки в каких-либо документах. Разумеется, речь шла не о восстановлении, а об усилении контроля со стороны ЦК.

Затем, обращаясь ко мне, он сказал:

— Давайте подумаем, как перестроить работу аппарата ЦК? Какие новые организационные формы должны быть введены в структуре ЦК, чтобы успешно осуществлять наши задачи. И через несколько минут добавил:

— Давайте создадим специальное управление в ЦК и назовем его Управлением по проверке партийных органов.

Мы согласились. Предложение было, конечно, разумным. Считая вопрос решенным, Сталин добавил:

— А вас назначим начальником этого управления. Я не успел что-либо сказать, как он задал вопрос:

— Сколько вам нужно заместителей и кого вы хотели бы иметь в качестве заместителей?

— Хорошо бы иметь трех заместителей, товарищ Сталин, — ответил я.

— Кого?

Я назвал С. Д. Игнатьева, В. М. Андрианова и Г. А. Боркова. Сталин согласился, но добавил:

— А порядок такой — Андрианов, Игнатьев, Борков.

Это означало, что первым заместителем будет Андрианов. Вскоре заместителем стал и Николай Михайлович Пегов. Беседа продолжалась.

Сталин рассуждал:

— А из кого должен состоять аппарат управления по проверке партийных органов? Кто и как должен проверять партийные организации? Ведь каждый из этих работников должен уметь и контролировать партийные организации и активно помогать им в работе, хорошо представлять в местных партийных организациях ЦК нашей партии. — Как будут называться эти работники ЦК? — спросил я.

— Может быть, назовем их агентами ЦК? — спросил Сталин. Товарищеский, деловой характер беседы позволил мне высказать сомнение в таком наименовании.

— Мы, молодые коммунисты, — сказал я, — изучая историю нашей партии с большим уважением относились к агентам «Искры». Но сейчас, в наше время, слово «агент» приобрело несколько иное значение. И вряд ли будет хорошо звучать, если ответственных работников будем называть агентами.

Сталин согласился.

— Так, может быть, назовем их уполномоченными ЦК?

Но и это название показалось мне неудачным. Сталин снова согласился с моими доводами.

— Давайте назовем их инспекторами ЦК. Это было сказано твердо, окончательно. Но беседа на этом не завершилась. Сталин продолжал обсуждать вопросы партийной работы.

— Назначим инспекторами ЦК лучших секретарей областных и краевых комитетов, — продолжал Сталин. — Они хорошо поработали во время войны.

При этом назвал С. Д. Игнатьева, Г. А. Боркова, Н. М. Пегова, В. Г. Жаворонкова, Н. И. Гусарова, СБ. Зодиончикова, Г. А. Денисова, В. Д. Никитина.

Сталин ходил по комнате, говорил негромко, будто думал вслух.

— Теперь новые задачи, 1946 год — первый послевоенный. Утверждена новая пятилетка. Начинается новый этап советского строительства. А это все опытные и авторитетные секретари. Они хорошо будут представлять Центральный Комитет. Что надо исправлять в партийной и хозяйственной работе местных партийных организаций, они хорошо знают. А мы им поможем.

Сталин говорил просто и убедительно. Мне было приятно слышать о его уважительном отношении к секретарям обкомов, моим товарищам.

«Чем же закончится беседа?» — думал я.

Сталин продолжал ходить. Потом, остановившись напротив меня, спросил:

— Сколько вам лет?

— Тридцать семь. Сталин внимательно всматривался.

— С какого года в партии?

— С 1928-го. Сталин опять пошел и снова остановился:

— А что, если мы утвердим вас секретарем ЦК? — Посмотрел на меня и снова пошел.

Когда он повернулся к нам спиной, я оглянулся на Жданова и Кузнецова. Жданов, улыбаясь, развел руками, как бы говоря: «Сам решай, сам отвечай».

Поравнявшись со мной, Сталин сказал:

— Ну скажите же что-нибудь! — Товарищ Сталин, решайте, как вы считаете нужным, — был мой ответ. После этого Сталин подошел к телефону, набрал номер, и, видимо, Поскребышеву, сказал:

— Запишите второй пункт проекта решения ЦК — утвердить секретарем ЦК товарища Патоличева.

Каким был первый пункт, я не знал. Это стало известно несколько позднее. Он гласил, что Г. М. Маленков освобождается от обязанностей