В комнату вошел маленький китайский слуга и перестелил белье на кровати.

Ангелочек продолжала спокойно сидеть в кресле с высокой спинкой, положив руки на подлокотники, но ее сердце неистово билось. Хозяин не двигался и ничего не говорил, но этот взгляд, о, она знала, что означал этот его взгляд. Страх, словно опухоль, разрастался внутри. Какое наказание приготовил он на этот раз?

— Принеси ванну, — распорядился Хозяин, и китаец поклонился. — Проследи за тем, чтобы ей хватило теплой воды. — Китаец снова поклонился и задом выскользнул из комнаты. Хозяин, прищурившись, не переставая, смотрел на нее. — Я пришлю к тебе прислугу, — произнес он после долгой паузы и, повернувшись к двери, вышел.

Она удивленно выдохнула. Очевидно, он был обеспокоен тем, как она держалась. Ей никогда раньше не удавалось обмануть его. Но с тех пор прошло почти три года. Вероятно, он забыл ее уловки.

Но, скорее всего, это только усложнит ситуацию.

В комнату, чтобы помочь ей раздеться, вошла молодая служанка. Ей было не больше тринадцати. Ангелочек сразу поняла, что это не любовница Хозяина, хотя вполне могла быть ею раньше. Она была достаточно привлекательна, но Ангелочек знала, что до тех пор, пока девочка принадлежала исключительно Хозяину, на ее лице не было краски, она носила светлые платьица и ленты в косичках. Губы и щеки этой девочки были накрашены, а волосы собраны в массу локонов над оголенными худыми плечиками. У нее был взгляд человека, прошедшего ад.

Исполнившись жалости, она улыбнулась молоденькой служанке. — Как тебя зовут?

— Шерри, — ответила девочка, выбрасывая за дверь ситцевое платье и нижнюю юбку Ангелочка.

— Я бы хотела после стирки забрать свои вещи.

— Хозяин приказал выбросить их.

— Ты должна всегда его слушаться. — Ей не хотелось, чтобы у девочки из–за нее были неприятности. — Ты вместе с ним приехала в Калифорнию?

— Я и еще три девочки, — ответила служанка, проверяя воду. — Она не слишком горячая. Вы можете мыться.

Ангелочек сняла свое поношенное нижнее белье. Погрузившись в теплую ванну, она вздохнула. Что бы ни было дальше, она, по крайней мере, будет чисто вымытой. Во всяком случае, снаружи.

— Давно ты здесь живешь?

— Восемь месяцев, — ответила девочка.

Ангелочек нахмурилась. Оказывается все это время она жила всего за несколько домов от Хозяина и даже не подозревала об этом. Может быть, это судьба, что они все же повстречались.

— Вы очень красивая, — сказала Шерри.

Ангелочек уныло взглянула на девочку. — Ты тоже. — Такая бледненькая, милая девочка, с голубыми испуганными глазами. Ее сердце исполнилось сострадания.

— Хотите, чтобы я вымыла вам голову? — спросила Шерри.

— Чего бы мне точно хотелось, так это выбраться отсюда. — Шерри удивленно замерла, и Ангелочек улыбнулась собственной наивности. — Но ведь это невозможно, верно? — Взяв из рук девочки губку и лавандовое мыло, она больше не произнесла ни слова.

Внезапно без стука вошел Хозяин. Шерри подпрыгнула от неожиданности и покраснела. Ангелочек прикоснулась к руке девочки и почувствовала, насколько она холодная. На руке Хозяина висело несколько атласных платьев. С демонстративной щедростью он положил их на край кровати. — Оставь нас, Шерри. — Девочка молча выскользнула из комнаты.

Крайне раздраженная, Ангелочек, собрав волю в кулак, продолжала мыться, словно он был пустым местом. Он наблюдал за ней. Почувствовав себя неуютно от этого темного испытующего взгляда, она поднялась и завернулась в полотенце. Он протянул ей другое, поменьше, для волос. Она закрутила его на голове в виде тюрбана. Он взял голубой атласный халат и распахнул его, предлагая ей одеться. Надев халат, она туго затянула тесемки. Положив руку ей на плечо, он развернул ее к себе.

— Ты больше не мой маленький Ангелочек, правда?

— Я не могла навсегда остаться ребенком, — ответила она, холодея от его прикосновения.

— Какая жалость, — произнес он, предлагая ей стул. Глубоко дыша и пытаясь оставаться спокойной, она села.

— Ты, наверное, голодна, — сказал он и дернул за шнурок звонка. Вошел китаец с подносом. Как только он поставил перед ней блюда, Хозяин жестом отослал его. Поднимая серебряные крышки, он улыбнулся. — Все твое самое любимое, моя дорогая.

Да, это был пир: великолепно приготовленный бифштекс, соус, салат из свежих овощей, заправленный оливковым маслом. Был здесь и толстый кусок шоколадного торта. Она не ела ничего подобного с того дня, как убежала из нью–йоркского борделя. Ее рот наполнился слюной, а желудок призывно заурчал.

Хозяин открыл серебряный молочник, налил в стакан молока и вручил ей. — Ты всегда предпочитала молоко шампанскому, правда?

Она взяла стакан из его рук. — Откармливаешь теленка, прежде чем забить его, Хозяин?

— Забить золотого теленка? Что ты, я был бы глупцом, если бы поступил так.

Она не ела с тех пор, как случился пожар, — по глупости и из–за упрямства, отвергнув доброту священника. Она была уверена, что если съест их бесплатный суп, они заставят ее исповедоваться, а после исповедания сообщат, что нет ей прощения… Поэтому сейчас она была жутко голодна.

— Я присоединюсь к тебе позже, — сообщил Хозяин, вновь удивляя ее. Она ожидала, что он останется. Как только он вышел за дверь, она накинулась на обильный ужин. Три года она не ела ничего более вкусного. Хозяин всегда любил хорошо поесть. Выпив молоко, она налила себе второй стакан.

Только когда ее желудок был полон, она осознала, что наделала, и ей стало стыдно.

«О, Михаил, я слаба. Я так слаба! Я была права, когда ушла от тебя. Посмотри на меня! Набиваю живот едой Хозяина. Продаю свою душу за кусок мяса и шоколадного торта, тогда как совсем недавно я клялась, что лучше буду голодать, но ни за что не вернусь к своей прежней жизни. Я не умею жить правильно, я не знаю как! Я могла жить правильно только рядом с тобой».

— Что–то ты грустная, моя дорогая. Что с тобой? Съела что–то не то? — Голос Хозяина заставил ее очнуться. Она не слышала, как он вернулся в комнату. — Или, быть может, ты беспокоишься о том, какое я придумаю наказание?

Она отодвинула пустую тарелку в сторону, ее лицо горело от унижения, ей было плохо от того, что она натворила.

— Мне все равно, что ты придумал, — заявила она равнодушно. Поднявшись, она повернулась к нему спиной. Отодвинув занавеску, она выглянула на улицу, по которой сновали толпы людей. «Что произошло со всей той доброй моралью и силой, которую я обрела, пока жила с тобой, Михаил? Она оставила меня. Я снова стала Ангелочком. Для этого потребовалось лишь несколько часов и один хороший ужин!»

Она слегка опустила веки. «Боже, если Ты слышишь, умертви меня. Убей меня, чтобы я не опустилась на дно. У меня не хватит сил, чтобы бороться с этим дьяволом. У меня вообще нет сил».