С каждым годом Редер расширял географию зарубежных баз вооружения Германии. На процессе в Нюрнберге обвинитель Файф предъявил трибуналу доклад адмирала Асмана. Из него явствует, что с осени 1927 года началось строительство германских военных кораблей в Испании. И там, оказывается, закладывался фундамент нацистского вермахта!

Читатель помнит, как Редер похвалялся, что он решил остаться в Берлине, даже если город будет оккупирован союзными войсками. Сам он никак не считал преступной свою деятельность по тайному вооружению милитаристской Германии. Он-то не считал, а обвинители рассматривали ее как один из элементов участия Редера в заговоре против мира.

Внимательно наблюдавшая за аргументацией обвинения защита решила, что пришло время нанести удар по всей конструкции заговора. Дело Редера казалось наиболее удачным для такой атаки.

И вот адвокат Зиммерс начинает ее. Ход его рассуждений чисто внешне не был лишен логики. Редеру вменяется в вину то, что он вступил в заговор с Гитлером в целях подготовки и развязывания целой серии агрессивных войн. Адвокат просит судей Международного трибунала обратить внимание на такую важную деталь: факты, которыми подкрепляется это обвинение, относятся к 1928–1933 годам, т. е. к тому времени, когда Гитлер никакого правительственного поста не занимал и вел лишь борьбу за власть; проще говоря, был еще частным лицом. Кстати, Редер тогда не был даже знаком с главой заговора и действовал под руководством других правительств. Почему же члены этих правительств не привлекаются к ответу за соучастие в заговоре, а Редер оказался на скамье подсудимых?

Эти доводы доктора Зиммерса нисколько, однако, не поколебали позицию обвинения. Обвинители настойчиво продолжали доказывать, что Редер начал действия по осуществлению заговора против мира до того, как нацисты пришли к власти. И ничего нелепого в этом нет. Германские милитаристы еще до Гитлера твердо решили готовить агрессивный реванш и именно для этой цели поддержали нацистов.

С полным основанием обвинители утверждали, что в 1933 году Гитлер застал уже не версальскую Германию, а Германию, готовую за короткий срок превратиться в самую мощную военную державу капиталистической Европы. И такой ее сделали люди, подобные Эриху Редеру, который и секунды не колебался, когда новый канцлер предложил ему возглавить военно-морской флот нацистской Германии.

Согласно обвинительному заключению заговор против мира охватывал период в 25 лет, начиная с образования нацистской партии. Нацистский фюрер не мог бы так быстро преуспеть, если бы в Германии не была проделана огромная работа по перевооружению. Вот почему все, что делал Редер по тайному перевооружению флота не только после, но и до 1933 года, являлось фактически элементами нацистского агрессивного заговора.

Само слово «заговор» раздражало и подсудимых и защиту. Возмущало их и то, как обвинители толкуют это понятие. Подумать только, каждый участник заговора должен отвечать не только за собственные действия, но и за преступления соучастников!

— Как можно, — вопрошал доктор Зиммерс, — обвинять Редера в заговоре и вменять ему в ответственность действия других, если он и понятия не имел, что делали эти другие? В условиях режима особой секретности он был лишен какой бы то ни было информации о деятельности неподведомственных ему звеньев нацистского государственного аппарата. Да и вообще, о каком заговоре может идти речь в государстве, где есть диктатор? Заговор — это соглашение определенного крута лиц. А мыслимо ли что-либо подобное при жесточайшей и неограниченной диктатуре?

Развивая эту свою мысль дальше, защита выдвинула концепцию «непроницаемых перегородок». Мол, в нацистском государстве между различными его составными частями существовали только такие связи, при которых полную картину могло составить себе лишь одно лицо, стоящее на самом верху иерархической лестницы, т. е. Гитлер. Следовательно, Гитлер и есть главный и единственный заговорщик, он и воплощает весь заговор.

Доктор Зиммерс сплел такую паутину, в которой, по его глубокому убеждению, любой обвинитель или судья должны запутаться окончательно. Да и другие адвокаты всячески старались выставить напоказ всю «нелепость», всю «юридическую бессмысленность» обвинения в заговоре. Делалось это весьма просто — к сложным условиям заговора против мира подставлялись признаки сговора, касающиеся обычного уголовного преступления. Ну, конечно, трудно представить себе, чтобы участники банды, идущей, скажем на ограбление банка, не знали друг друга, не сговорились бы с самого начала и все вместе о способах и приемах ограбления. Именно таким сплоченным объединением преступников, в котором каждый играет заранее согласованную с другими роль, защита и старалась представить всякий заговор. Этим путем она надеялась благополучно вывести из-под удара не только Редера, но и всю гитлеровскую клику.

Камня на камне не оставил от этих надежд главный советский обвинитель Р.А. Руденко. Вот он-то уж доказал, каким юридическим нонсенсом является попытка подменить понятие заговора в международных отношениях сговором о разбое на большой дороге или о краже со взломом. Едко высмеял эту концепцию и Джексон, подчеркнув, что у адвокатов представления о заговоре ассоциируются со встречей украдкой глухой ночью в уединенном, скрытом месте, где подсудимые обдумывают каждую деталь отдельного преступления. Обыкновенные бандиты могут планировать — кто из них возьмет револьвер, а кто стилет, кто подойдет к жертве спереди, а кто сзади и где именно они ее подстерегут. Но при планировании войны револьвер предстает в виде вермахта, а стилетом становятся военно-воздушный или военно-морской флоты. В заговоре такого типа, как нацистский заговор против мира, если есть согласие его участников по основной цели — развязывание серии агрессивных войн — сразу же и весьма значительно расширяются границы ответственности каждого заговорщика. В этом случае каждый заговорщик несет ответственность за всю совокупность преступлений, совершенных во имя основной цели, тем более что нацистские заговорщики одновременно с войной планировали и совершение тягчайших военных преступлений, входивших составным элементом в стратегический план агрессии.

В подобной ситуации на заговорщика ложится ответственность независимо от того, участвовал он непосредственно или не участвовал в каком-либо отдельном преступлении. Больше того, он будет отвечать за совершение такого преступления, о котором лично даже не знал, но которое прямо вытекало из задач заговора.

В заговоре против мира выбор места для преступных действий не ограничивается темной аллеей, а простирается на огромные пространства, захватывая порой целые континенты. Здесь все гораздо сложнее. Тут требуется подготовка общественного мнения при помощи тщательно продуманной пропаганды, принятие ряда законов, рассчитанных на подавление оппозиции, создание специальных широкоразветвленных органов, призванных готовить страну к агрессии, установление необходимых контактов с промышленностью, мобилизация ее возможностей для экономического обеспечения заговора, хорошо организованная система дезинформации в целях нарушения международных договоров, ограждающих мир от военной опасности. Одним словом, заговор, направленный на подготовку и развязывание войны, на ликвидацию свободы