Эта внутренняя противоречивость политики Путина делает ее весьма непредсказуемой, заставляет всех в России и за рубежом постоянно гадать: что тут тактика, а что стратегия? Ясно, однако, что сближение с Западом будет оставаться тактическим и поверхностным, пока эти противоречия не устранены и внутренняя политика не приведена в соответствие с внешней. Более того, стремясь к сотрудничеству с США, Западной Европой и Японией, но чувствуя свою уязвимость для критики по внутренним делам, Путин подчас идет гораздо дальше в односторонних внешнеполитических уступках, чем нужно было бы, если бы на внутреннем демократическом фронте все обстояло хорошо. Ясно и то, что рано или поздно президенту придется делать выбор, и чем позже – тем это будет труднее.

Ну а нельзя ли кроме этих общих рассуждений сказать что-нибудь более конкретное? Что же, попытаюсь быть несколько конкретнее, исходя как из того, что больше всего нужно обществу, стране, так и из того, чего можно в обозримом будущем достигнуть с учетом личных качеств и свойств самого президента.

Я далек от того, чтобы давать советы правительству. Не собираюсь давать их и президенту Путину, если только он сам достаточно ясно не проявит в этом заинтересованность. Тем не менее я рискнул бы предположить, что из всего множества проблем, стоящих перед страной, начать ему следовало бы с серьезных усилий по обузданию коррупции, преступности и казнокрадства.

Почему мне кажется, что начать следовало бы именно с этой проблемы? Первая причина, пожалуй, в том, что сам президент из всего обилия существующих проблем больше к этому подготовлен в силу хотя бы своего профессионального чекистского прошлого (подготовлен, во всяком случае, лучше, чем к решению экономических, социальных и культурных проблем). Во-вторых, борьба с преступностью – действительно приоритетная проблема. От этого зла страдают экономика, социальные отношения, воспитание молодежи. В-третьих, это проблема, задевающая каждого гражданина. И успехи в борьбе с преступностью и коррупцией, мало того что они будут видны населению, наверное, окажутся среди самых популярных достижений руководства, уменьшат общественные настроения цинизма, недоверия к власти и апатии. И наконец, еще одно: без подавления коррупции любое усиление «вертикали власти» и расширение полномочий государства повлекут лишь еще большее казнокрадство, произвол, беспорядок и бессилие в решении реальных проблем общества – будь то Чечня или улучшение коммунального хозяйства.

Проблем, как уже отмечалось, множество, и для решения их во многих сферах жизни общества требуются далекоидущие реформы. Военная и судебная реформы, реформа деятельности средств массовой информации, образования, словом, сумма реформ, которая поможет нам создать гражданское общество демократическое и эффективное.

Мне кажется, руководству следовало бы не импровизировать в закрытом узком кругу высших чиновников, а создать группы высококвалифицированных и безупречно честных людей для выработки программ каждой из реформ. Эти программы должны быть прозрачными и ясными обществу. Только тогда они превратятся в большую политику, без которой нам не добиться возрождения и процветания России. И наконец, одну, наиболее квалифицированную, творческую программу, возможно, следовало бы создать для решения общих и наименее ясных для населения проблем: о наших целях, о том, куда мы хотим вести страну и какой хотим ее видеть через десять – двадцать – тридцать лет. Общая ориентация необходима для сплочения народа, для пробуждения его творческой энергии и сознания.

Есть ли у В.В. Путина такие возможности? Безусловно есть, хотя никто, кроме него самого, не может дать гарантии, что эти возможности будут должным образом использованы. Во всяком случае, такие возможности могут появиться, когда и если он окончательно освободится от уз «семьи» и ближайших сподвижников своего предшественника, наберется больше опыта и соберет вокруг себя более способных людей – не обязательно из Санкт-Петербурга и не обязательно очень молодых и имеющих стаж работы в силовых структурах.

И в заключение еще один момент. В последние годы перед глазами миллионов россиян сменились несколько руководителей, и обычно ситуация была такой: встречали их с надеждой и сразу давали высокий рейтинг. Потом рейтинг и надежды все больше падали, достигая, как правило, очень низкого уровня. Почему бы нынешнему президенту не изменить эту динамику: получив высокий начальный рейтинг и большие надежды, устремить все силы на то, чтобы теперь их приумножить, достигнув самых больших успехов именно к концу правления нынешней команды?

Это исключительно трудная задача. Но положение страны, пережившей крушение мощнейшей в истории тоталитарной системы и гигантской империи, не предполагает легких решений и простых ответов. Впрочем, разве были они когда-нибудь в нашей истории вообще?