Я улыбнулся сурово:

– Не беспокойся, не опоздаю.

Час я шел по зеленым полям. И остановился перед руслом высохшей реки. За ним простирались сожженные земли.

Они начинались сразу. На этой стороне – трава, пушистая, зеленая, живая.

На той стороне безводной реки – только сожженная трава, сожженные деревья, сожженные изгороди, дома, машины, церкви, оплавленные дороги, горелые кости… много горелых костей. И запах гари в ноздрях.

И человеческие черепа галькой по черной пустыне. Тысячи черепов. Черепа людей, боровшихся за жизнь.

Как мы.

И не выстоявших.

Как мы? Я вздрогнул.

ОПАСНОСТЬ!

Подул северный ветер. Он звучал девичьим плачем, одиноким плачем разбитого сердца. Ветер подул сильнее, плач стал громче, отчаяннее. Взметнулись пыльные черные смерчи, посыпая обгорелые панцири автомобилей, покатились черепа по черной земле.

Я снова вздрогнул и застегнул куртку.

ОПАСНОСТЬ!

Что да, то да. Опасность. Это слово могло быть написано крупными буквами на ржавом щите, вбитом в дно пересохшей реки. ОПАСНОСТЬ! НЕ ХОДИ ДАЛЬШЕ. ЖИВЫМ НЕ ВЕРНЕШЬСЯ.

Я глядел на ту сторону, на засохшую черными струпьями грязь, и ощущал только холодный, сочащийся страх.

И все равно я знал, что должен идти вперед. Кейт и Синди могут быть ранены. Застряли в разбитом самолете или лежат без сознания на сиденьях, где их могут сожрать крысы. И наверняка их убьет холод.

Снова сильно подул ветер, теребя мне волосы, слезя глаза.

Пыльные смерчи запрыгали, как мертвецы в танце, завертелись по черной пустыне, как дьяволы в преддверье ада.

– Ну как, ты готов на это?

Рядом со мной стоял Теско. Он нес рюкзак и винтовку. Его оранжевые ленты бились на холодном ветру, щелкая как вымпелы.

Он настоял, что пойдет со мной искать самолеты. Но я знал, что он к этому не готов. Он привык к затопленному Лондону. А кошмарная черная пустыня – это совсем другое. Он стоял, не отрывая глаз от сожженной земли за рекой, а черная гарь тянулась без края.

– Ну?

Теско недоверчиво поглядел вперед:

– Мы должны идти через это?

–Другого пути нет.

– Боже всемогущий. Там нет ничего живого!

– Ты ведь не обязан со мной идти.

– Я иду с тобой, – сказал Теско, проглотив слюну. Он набрал воздуху, будто собираясь прыгать в море с крутого обрыва, и добавил: – Чего мы ждем?

Он спустился с обрыва (шелковые ленты бились на ветру) и прыгнул на корку, покрывшую русло. От его ног поднялась пыль.

– Поосторожнее на будущее, – сказал я ему. – Земля может быть не такой твердой, как кажется.

– Не твердой?

– Иди осторожно. Смотри вокруг на землю. Когда под тобой нарастает жар, слышны удары, щелчки, треск, стоны – это расширяется скальная порода. И еще – грунтовые воды превращаются в пар и рвутся наверх с чертовской силой.

– И что тогда делать?

– Бежать со всех ног.

– А, черт! – Теско мрачно потряс головой. Шрамы вокруг рта, как на детском рисунке солнышка, выступили белым на фоне его лица. Новый мир напугал его больше, чем он мог передать.

Я знал, что ему тоже мерещится большой пыльный знак. С теми же словами грозного предупреждения.

ОПАСНОСТЬ! НЕМЕДЛЕННО ВЕРНИТЕСЬ!

Но пути назад не было. Может быть, впереди умирает Кейт. И путь – только вперед. В Сожженные Земли.

Мы шли и шли. Скоро даже ужас стал однообразен. Тысячи обгорелых черепов. Сгоревшая краска на голых кузовах машин, красных от ржавчины. Остовы сгоревших деревьев, таких же черных, как зола у нас под ногами.

– Сколько еще до Лидса? – спросил Теско.

– Если ничего не помешает, я думаю, часов шесть.

– Если чтоне помешает?

– Напряги воображение. Здесь могут быть уцелевшие. Ты сам знаешь, они нас убьют ради еды в наших рюкзаках. И еще есть серые.

– Мы их пока не видели.

– А кто тебе сказал, что штук двести их не затаились вон за тем поворотом?

Теско дернул кадыком и стянул с плеча винтовку – мы подходили к повороту дороги. Обзор нам закрывала высокая кирпичная стена, почерневшая внизу от подземного жара.

Мы осторожно подошли.

Я выглянул за угол, ожидая увидеть голодную орду выживших или готовящихся к броску серых.

Ничего. Только сгоревшие автомобили.

– Пошли, – сказал я. – Прибавим шагу. Через полчаса будет темно.

– А не стоит ли подумать насчет ночевки?

Я покачал головой:

– Будем идти ночью. Если там кто-то уцелел, холод их убьет.

– Или они сгорят, – сказал Теско. – Ты землю щупал?

Я наклонился и приложил ладонь к дороге.

– А, черт!

– Горячо?

– Слишком.

– Откуда ты знаешь, что мы не в центре горячей точки, готовой лопнуть?

– Ниоткуда.

– Блин!

– Пошли, надо двигаться. Здесь небезопасно.

– Нигде не безопасно, – буркнул Теско себе под нос. – У этого блядского мира крышу сорвало.

Мы пошли дальше. Вдали показался свет. Наверное, пожары – то ли от горючего газа, то ли вспыхивают медленно месяцами разогревавшиеся дома.

Куда больше тревожили трещины в земле у нас под ногами. Будто какой-то рассерженный великан рвал руками почву. Их легко можно было перешагнуть, но если глянуть вниз, виднелось тускло-красное свечение – подземный жар поднимался так высоко, что камни светились, как угли в костре.

В любую секунду любой из нас мог наступить на почву, запекшуюся тонкой коркой, и рухнуть прямо в яму из пылающих скал. Мы заорем, безнадежно цепляясь за края в поисках выхода, но единственным выходом будет смерть от вскипевшей в сердце крови.

* * *

Мы шли вперед.

Земля под ногами иногда гудела и подрагивала. Я слышал те же удары перегретого пара, прорывающегося из одной подземной полости в другую.

И думал о Кэролайн Лукас. Как ее оторвало от меня ударом струи подземного пара.

“Ты мог ее спасти, Рик. Она могла бы жить, – повторял я себе снова и снова. – Мог спасти. Если бы был умнее или шевелился быстрее”.

От этих мыслей я прибавлял шагу. Я слышал, как пыхтел от натуги Теско, пытаясь угнаться за моим диким темпом движения по черной пыли. Я должен был найти Кейт. Если она выжила, то я ей нужен. Если мы каким-то чудом найдем их живыми – Кейт, Синди и Говарда. Господи, как я на это надеялся!