- Оу. Прекрасно выглядишь, я очарован, - не удержался я от комплимента. И когда Зоряна опустила взгляд, только сейчас заметил, что и волосы у нее уложены в сложную прическу с вплетенными свежими цветами.

«Что за праздник?» - хотел было поинтересоваться я, но сдержался.

Приветливо и немного смущенно улыбнувшись, Зоряна легким шагом порхнула к окну и одним движением распахнула плотные шторы. Комнату залили яркие лучи только-только взошедшего солнца, усиливая и так неожиданно праздничное настроение.

- Солнышко лучистое, улыбнулось весело… - не удержался и вполголоса напел я, без особой причины чувствуя, как улучшается настроение.

Зоряна между тем подошла ближе – пряча при этом взгляд, и вдруг опустилась на колени и поцеловала мне руку, которую я не успел отдернуть.

- С днем рождения, мой господин, - произнесла она, опуская голову с показательной покорностью.

- Эй-эй-эй! - попробовал я было возмутиться странным показательным подобострастием, но вдруг осознал сразу несколько вещей.

Первое – мне уже пятнадцать. Серьезная заявка, как я вообще упустил подобную дату. Хотя удивительного немного – последний десяток лет о своем дне рождении узнавал от других, дело привычки.

Второе – поведение Зоряны не было показательным подобострастием, а девушка таким образом выражала искреннюю благодарность.

И, как следствие этого, третье: я уже официально стал «нашим благородием», а Зоряна получила официальный статус и теперь полноправный членом общества в Конфедерации. Не понял еще что пятнадцатилетие значит для меня, в вот у нее уж точно есть повод для праздника.

Окрестности Замковой горы в городе Себеж, что во Псковской губернии, второй день были непривычно пустынны. По причине того, что здесь проводил досуг главнокомандующий Кавказским военным округом и войсковой атаман Кавказских казачьих войск Великий князь Николай Константинович. Официально.

Неофициально Великий князь в столь ранний час принимал гостей, подобных которым восстановленная Себеж-Иваногородская крепость не видела за все свои почти пять сотен лет истории. Николай Константинович был хорошо знаком с двумя из присутствующих. С Феликсом Феликсовичем, главой клана Юсуповых, Великий князь пересекался на полях брани время победоносной Второй Корейской войны, а с главой клана Разумовских князем Григорием был хорошо знаком по неудачной для русского экспедиционного кампании в Афганистане.

Третьим гостем Николая Константиновича был миланский герцог Франческо Бальтазар Сфорца, Первый одаренный кондотьер и глава Лиги Севера – конгломерата итальянских и французских национальных кланов. Знатный итальянец, несмотря на сферу деятельности, с главами сильнейших кланов Вольницы ранее лично не сталкивался. Зато весьма тесно вел дела с Великим князем, который обеспечивал инкогнито опасной для всех участников встречи. Встречи, инициатором которой как раз и являлся миланский герцог.

Сейчас, когда Николай Константинович оставил гостей, отправившись на свою любимую псовую охоту, главы сильнейших национальных кланов Вольницы и самый известный кондотьер Европы остались за круглым столом втроем. Несколько минут собравшиеся провели в молчании. Лишь отзвук магии говорил о том, что каждый из присутствующих использует силу дара для того, чтобы проверить окружающее пространство.

Все приветственные речи были давно сказаны еще Великим князем, поэтому стоило только давним партнерам и непримиримым соперникам – Разумовскому и Юсупову переглянуться и посмотреть на Сфорца, как тот поднялся из-за стола. Сразу стало еще более заметно, что итальянец выглядит значительно моложе обоих русских. И в отличие от них, прибывших на встречу в классических костюмах, герцог был облачен в строгий полувоенный мундир. Из отличительных знаков на котором присутствовала лишь с нарукавная эмблема в виде герба со змеем, пожирающим младенца. А также стандартная для частных армий нашивка на груди, с известным по всему миру позывным Первого кондотьера: «Baal».

Отойдя от стола, Франческо Сфорца широким жестом активировал голограмму с подробной картой Европы, на которой одна за другой начали появляться очертания стран членов ООН в границах 1934 года. Еще один жест, и в стороне появился график и длинная таблица с названиями государств, подсвеченными в собственные национальные цвета. В это же самое время, вместе со счетчиков бегущих лет по карте Европы поползли красные, зеленые и темно-синие щупальца, одно за другим подминая в зону своего влияния небольшие государства. Особое внимание в демонстрации было уделено Польше и территориям Полесья, которое в ходе русской смуты двадцатых приобрели независимость, а после были поглощены уже Российской Конфедерацией.

Таблица независимых стран между тем неуклонно уменьшалась, национальные цвета исчезали, заменяясь красным, зеленым и темно-синим. Уменьшался и масштаб карты – теперь показывая государства всей планеты. Бежали года, приближаясь к середине века, и с усиливающейся ползучей экспансией Британии и России безвольно сужалось темно-синее пятно территории Европейского союза, которое вскоре заполыхало восстанием Нарбоннского халифата. И после на карте появился третий игрок – голубой свет Трансатлантического содружества.

Обернувшись к Юсупову и Разумовскому, Сфорца подождал немного, а после вокруг его кисти закружился серый вихрь. Несколько мгновений паузы, короткий жест и вихрь словно блеснувший клинок был брошен на карту. Усиливая ассоциацию со взблеском оружейной стали, серый цвет будто отсек ползучие щупальца интересов держав, отвоевывая территории, ранее принадлежавшие свободному миру. Несмотря на то, что в сравнении с владениями Большой Четверки серо-стальных территорий в Европе оказалось совсем немного, но резкость и быстрота появления нового игрока – корпораций, будто бы давали надежду защиты от экспансии неповоротливых монстров.

Закончив с визуализацией карты, итальянец продемонстрировал легкий поклон и присел обратно за стол.

- Прошу простить за подобное представление, но иногда одна демонстрация стоит тысячи слов, - улыбнулся миланский герцог.

- Мы увидели все, что необходимо, - посмотрел на расположившегося напротив Феликса Юсупова князь Григорий, и повернулся к итальянцу: - Можете переходить к делу.

- В одна тысяча пятьсот тридцать пятом году герцоги Сфорца покинули Италию, - заговорил герцог. - В этом же году англичанами был убит Томас Мор, написавший для них инструкцию управления государством, а итальянские инженеры, строившие московский кремль, покинули Московию. Итальянцы, построившие этот мир, окончательно оставили его вам.

Разумовский владел собой хуже, чем Юсупов. И блеск взгляда князя Григория ясно говорил о том, что он думает об итальянских инженерах и Томасе Море в частности, а также одна тысяча пятьсот тридцать пятом году в целом.

Франческо Сфорца прекрасно понял значение взгляда, и продемонстрировал извиняющийся поклон, словно бы испрашивая просьбу дать ему еще один шанс завладеть вниманием собеседников.