— Раньше они на них работали.

— Для чего же тогда собирались использовать этот гексоген?

— И был ли гексоген где-то еще? — подхватил Флауэрс. — Это серьезные вопросы, и ответа на них нет. Когда случился взрыв, гексоген был, скорее всего, в сырой форме. Можно только надеяться, что мы получим еще какие-то зацепки, когда попадем внутрь мечети.

— Что нужно сделать с гексогеном, чтобы его можно было использовать?

— Обычно его смешивают с пластмассой, чтобы потом помещать в разные емкости. Удачнее всего было бы, если бы мы нашли, во что они собирались его упаковать. Тару.

— Но если ты хочешь разрушить здание, тебе надо просто набить гексогеном чемодан, положить его в багажник машины, разогнаться и протаранить вход?

— Точно.

— Ты знаешь, над чем сейчас работает СНИ? — поинтересовался Фалькон, вдруг осознав, что беседа с Флауэрсом начала топтаться на месте.

— Спроси у них сам, — ответил Флауэрс. — Но мой тебе совет, Хавьер: делай то, за что тебе платят зарплату. Занимайся прошлым.

У Фалькона завибрировал мобильный. Звонил Рамирес. Фалькон ушел с телефоном на кухню, подальше от Флауэрса.

— Татеба Хассани действительно видели в доме Риверо, — сообщил Рамирес. — Снаружи нам ничего не удалось узнать, но Кристина выследила женщину, которая выходила из дома. Оказалось, что это горничная, которая отвечала за комнату Хассани. Первый раз она видела его двадцать девятого мая, последний раз — второго июня. По выходным она не работает, как и все горничные в большом доме, где живет семья. Она не на сто процентов в этом уверена, но ей кажется, что он не выходил на улицу все то время, пока там жил. Он работал в офисе «Фуэрса Андалусия» в переднем доме и обычно ел там.

— Какие новости об Анхеле Зарриасе?

— Я поэтому и звоню. Он пришел в дом Риверо минут через пять после того, как там появился Хесус Аларкон. Они все там собрались. Видимо, у «Фуэрса Андалусия» намечается стратегическое совещание.

— Пусть Кристина найдет кого-нибудь, кто работал в доме Риверо в субботу вечером. В честь Татеба Хассани наверняка устраивали что-то вроде торжественного ужина, а значит, были повара, официанты и прочие.

Севилья

8 июня 2006 года, четверг, 21.50

— Думаю, нам надо застать Эдуардо Риверо одного, — сказал Фалькон, — чтобы он не чувствовал поддержки Хесуса Аларкона и Анхела Зарриаса. Татеб Хассани жил в его доме, в качестве его гостя, и он был убит в его офисе. Я уверен, что, если мы расколем его первым, он выдаст нам остальных.

— Как насчет транспортного средства? — спросил Эльвира. — Мы сможем добраться до машины, на которой труп увезли из дома Риверо, чтобы выбросить в мусорный бак на улице Ботерос?

— Из тех, кого нам удалось найти, эту машину видел только старый алкоголик, который смотрел на нее ночью из своего окна, с высоты в десять метров. Мы узнали от него только, что это был темный легковой автомобиль с кузовом типа «универсал», — ответил Фалькон. — Сейчас там Рамирес и Перес, пытаются разыскать более надежных свидетелей. Кроме того, мы проверяем все машины, зарегистрированные на имя Риверо и его жены: может быть, какая-то из них подойдет под это грубое описание.

— Кто следит за домом Риверо?

— Серрано и Баэна держат Анхела Зарриаса под круглосуточным наблюдением. Они не уйдут, пока он не выйдет, — сказал Фалькон. — Как с ордером на обыск дома Риверо?

— Этот вопрос меня беспокоит, Хавьер, — проговорил Эльвира. — Может быть, Риверо и не лидер какой-то ключевой партии, но в севильском обществе он — фигура очень значительная. Он знает всех. У него влиятельные друзья во всех сферах, в том числе и в судебной. Сейчас ваш козырь — неожиданность. Он не в курсе, что вы опознали Татеба Хассани и выяснили, что тот был в его доме за несколько дней до того, как был убит. Если я попрошу ордер на обыск, мне придется сформулировать обвинение и все рассказать судье. И тогда вы можете лишиться важнейшего преимущества, потому что повысится вероятность утечки информации.

— Предпочитаете, чтобы сначала я его расколол?

— Оба пути — рискованные.

— У них сейчас собрание, а после него, вероятно, будет ужин, — сказал Фалькон. — Давайте посмотрим, что нам принесут ближайшие несколько часов, а потом обсудим наш финальный ход.

Фалькон вернулся домой поесть и подумать о том, как лучше всего заставить Эдуардо Риверо говорить. Позвонил старший инспектор Луис Зоррита и сказал, что хочет побеседовать с ним об убийстве Инес. Фалькон ответил, что может уделить ему время только сейчас.

Энкарнасьон оставила ему свежее свиное филе. Он сделал салат и нарезал картошку и мясо. Потом раздавил несколько зубчиков чеснока и положил их на сковородку вместе со свининой и картошкой. Сверху он налил немного дешевого виски и зажег его от газовой конфорки. Он поел, не думая о пище, и выпил бокал красной риохи, чтобы отпустить ум на волю. Он обнаружил, что вместо того, чтобы думать о Риверо, он погрузился в мысли об Инес, и эти мысли стали играть с ним странные шутки. Он не мог до конца поверить, что она мертва, хотя сам видел, как она лежит на берегу реки. Она была здесь всего лишь… вчера вечером? Или это было позавчера?

На кухне было слишком душно, и он взял бокал риохи и уселся на край фонтана в патио, где жара все еще опускалась сверху, сползала вниз по стенам, точно гигантский невидимый пресс. Когда-то они занимались любовью в этом фонтане, он и Инес. Это были безумные, упоительные дни: только он и она в этом колоссальном доме. Они бегали голыми по галерее, вверх и вниз по ступенькам, забегали в укромные закоулки и выбегали обратно. Она была тогда такая красивая, в те времени, когда в ней еще бурлила молодость. А он уже нес на себе приметы взрослой ответственности, но не осознавал их, не видел их. Ему вдруг пришло в голову, что, вероятно, это он толкнул ее в объятия Эстебана Кальдерона, человека, который в конце концов убил ее.

Позвонили в дверь. Он впустил Зорриту, усадил его в патио, налил ему пива. Фалькон как раз закончил описывать свой брак с Инес, ее роман с Кальдероном, их отчуждение и развод, когда у него завибрировал мобильный. Он вынес его в кабинет, закрыв дверь в патио.

— Нам немного повезло с этой машиной, — сообщил Рамирес. — На улице Ботерос есть один бар, называется «Гарлоччи». Странное место. Весь разукрашен рисунками и барельефами с Пресвятой Девой. Сверху над баром тент — как полог над платформой на Страстной неделе. Внутри все освещено свечами, там жгут благовония, а фирменный коктейль у них подается в стеклянной чаше и называется «Sangre de Crista».[84]

— Подходящее место. Изысканное.

— Там уже было закрыто, когда мы проверяли этот район раньше. Хозяин мне сказал, что он как раз закрывался в ночь на воскресенье, или скорее ранним воскресным утром, когда увидел, как в тупик въезжает машина и задним ходом подкатывает к бакам. Он описал его точно так же, как свидетель Кристины, с той разницей, что он смог хорошо разглядеть машину, когда та выезжала из тупика, тоже задним ходом. Он узнал в ней «мерседес Е500», потому что сам хотел такой купить, но у него не хватило денег. Он посмотрел и на номер, потому что ему показалось, что эти три парня ведут себя подозрительно, но это было почти неделю назад, и теперь он помнит только, что это был номер нового типа и что начинался он на 82, и ему кажется, что последняя буква была «М».