Мысли такого рода донимали ее с тех самых пор, когда начали таять снега, и она вздохнула с облегчением, обнаружив вескую причину для того, чтобы повременить с принятием решения. Уинни сможет покинуть долину лишь после родов. Эйла знала, что жеребята обычно появляются на свет весной. Как опытная знахарка, не раз принимавшая роды у женщин, она понимала, что конец срока близится, и внимательно следила за кобылкой. Она не брала ее с собой на охоту, но часто выезжала на ней на прогулки, чтобы лошадка смогла поразмяться.

– По-моему, Стоянка племени Мамутои осталась где-то в стороне, Тонолан. Мы забрались слишком далеко на восток, – сказал Джондалар. Они с братом решили, что пора пополнить запасы мяса, и направились по следу гигантских оленей.

– А мне кажется… Смотри! – Они неожиданно набрели на самца с большими развесистыми рогами, и Тонолан взмахнул рукой, указывая на него. Джондалар подумал, что олень наверняка почуял неладное, и ожидал услышать трубный сигнал тревоги. Но прежде, чем вожак успел предупредить стадо об опасности, молодая лань бросилась бежать в ту сторону, где стояли они с братом, и Тонолан, который многому научился у людей племени Мамутои, метнул копье с кремневым наконечником, нацелившись таким образом, чтобы оно вонзилось в тело между ребер. Он не промахнулся, и лань упала на землю чуть ли не прямо к их ногам.

Не успели они и глазом моргнуть, как тут же выяснилось, почему самец пребывал в такой тревоге, а лань чуть ли не сама кинулась на копье. Оба замерли, увидев, что к ним приближается пещерная львица. Казалось, на мгновение хищница опешила, удивившись тому, что лань упала прежде, чем на нее напали. Но она тут же оправилась от изумления, обнюхала лань, убедилась в том, что она мертва, встала над ней, вцепилась зубами в холку и потащила ее прочь.

– Львица украла нашу добычу! – возмущенно воскликнул Тонолан.

– Львица тоже выслеживала оленей, и, если она решила, что добыча принадлежит ей, я не стану с ней спорить.

– Ну а я стану.

– Не говори чепухи, – фыркнул Джондалар. – Ты не сможешь отобрать лань у пещерной львицы.

– Я смогу хотя бы попытаться.

– Оставь ее в покое, Тонолан. Мы отыщем других оленей, – сказал Джондалар, пытаясь остановить брата, который уже пошел следом за львицей.

– Я только посмотрю, куда она ее потащит. По-моему, эта львица не живет в прайде, ведь иначе ее сородичи уже собрались бы вокруг лани. Мне кажется, это одиночка и она хочет спрятать добычу от других львов. Давай посмотрим, куда она отправится. Рано или поздно ей придется отлучиться, и тогда мы разживемся свежим мясом.

– Мне не нужны куски добычи, принадлежащей пещерной львице.

– Это вовсе не ее добыча, а моя. Она уволокла лань вместе с моим копьем.

Джондалар понял, что спорить бесполезно. Вскоре они увидели, как львица направилась в ущелье, заканчивавшееся тупиком, на дне которого лежало множество камней, скатившихся вниз по склонам. Они принялись ждать. Как и предсказывал Тонолан, через некоторое время львица выбралась из ущелья и скрылась вдали. Тонолан направился туда.

– Прошу тебя, не ходи! Никому не известно, когда львице вздумается вернуться.

– Я только возьму свое копье и, может быть, отрежу пару кусков мяса. – Тонолан уже добрался до края обрыва и начал спускаться по осыпающемуся склону. Джондалар нехотя последовал за ним.

Эйла так хорошо изучила земли, расположенные к востоку от долины, что они перестали вызывать у нее какой-либо интерес, особенно с тех пор, как она отказалась от поездок на охоту. На протяжении нескольких дней подряд погода была дождливой и пасмурной, и когда наконец поутру в просвете между облаками засияло приветливое солнце и Эйла собралась покататься верхом, мысль о том, чтобы вновь отправиться в надоевшие места, показалась ей невыносимой.

Навьючив на лошадь корзины и прикрепив жерди для волокуши, она спустилась по крутой тропинке, ведя за собой Уинни, и обогнула выступ, который стал менее массивным. Эйла решила не выбираться в степи и совершить поездку по долине. В том месте, где долина кончалась и река сворачивала к югу, взгляду ее открылся крутой каменистый склон, по которому ей когда-то пришлось взобраться, чтобы осмотреть земли, расположенные в западной стороне, но она решила, что такой подъем чересчур тяжел для лошади. Впрочем, ей захотелось отправиться дальше и поискать более подходящую дорогу в западные края. Продвигаясь в южном направлении, она с живым интересом вглядывалась во все вокруг. Это были новые для нее места, и она подивилась тому, что прежде ей ни разу не пришло в голову побывать здесь. Она заметила, что склон стал более пологим, и, заприметив подходящее место для переправы, развернула Уинни. Вскоре они оказались на другом берегу.

Все тот же ландшафт – плоская, поросшая травами земля. Здешние степи отличались от восточных лишь незначительно, но в Эйле проснулось любопытство. Вскоре они оказались в местах с более разнообразным рельефом, им стали попадаться ущелья с неровными краями и холмы с плоской вершиной и крутыми склонами. Эйла и не предполагала, что они заберутся так далеко. Приближаясь к ущелью, она решила, что уже пора бы повернуть назад, но в этот момент послышались звуки, от которых у нее похолодела кровь в жилах, а сердце отчаянно забилось в груди: громогласный рев пещерного льва и истошный вопль человека.

У Эйлы застучало в ушах, и она остановила лошадь. Прошло очень много времени с тех пор, как ей в последний раз довелось услышать человеческий голос, но она поняла, что кричит именно человек, и почувствовала, что они с ним одного племени. На нее напала оторопь, и она утратила способность рассуждать здраво. Этот крик прозвучал как мольба о помощи, на которую она не могла не откликнуться, но вступить в схватку с пещерным львом, поставив под угрозу жизнь Уинни, было бы безумием.

Лошадка почувствовала, в каком смятении пребывает молодая женщина, и повернула к ущелью, хотя Эйла не побуждала ее к этому. Оказавшись неподалеку от края ущелья, Эйла спешилась и окинула взглядом каньон. Он заканчивался тупиком, упираясь в каменистый склон. Она услышала, как рычит пещерный лев, и разглядела рыжую гриву. Только теперь она отдала себе отчет в том, что Уинни совсем не испугалась, и поняла почему.

– Это же Вэбхья, Уинни, это Вэбхья!

Эйла бегом спустилась на дно ущелья, даже не подумав о том, что рядом могут находиться другие львы и что Вэбхья уже не малыш, а могучий взрослый лев. Она узнала в нем Вэбхья, все прочее ничуть ее не волновало. Этот пещерный лев не вызывал у нее страха. Пробираясь меж лежавших повсюду камней, она направилась к нему. Лев повернул голову и рыкнул на нее.

– Перестань, Вэбхья, – скомандовала она, сопроводив условный жест словами. Он заколебался, но Эйла уже подбежала к нему и оттолкнула его в сторону, чтобы посмотреть, кто стал его добычей. Лев не стал противиться: эта женщина была ему хорошо знакома и она действовала с непререкаемой уверенностью. Он подпустил ее к добыче, совсем как в прежние времена, когда она изъявляла желание освежевать тушу или отрезать кусок мяса для себя. Вдобавок он не испытывал голода: ему вполне хватило мяса гигантского оленя, которого притащила львица. Он накинулся на человека лишь потому, что тот вторгся на его территорию, а затем приостановился. Он не воспринимал людей как тех, на кого можно охотиться: от них пахло почти так же, как от вырастившей его женщины, которая по-матерински заботилась о нем и охотилась вместе с ним.