что просто уверенная в себе личность. Дела решает серьезно и ответственно. По фигуре все при ней, внешне строга, но в глазах чертики. Капитан Кьёраку одобряет.

И я тоже.

И Касуми медленно, но верно растет в ту сторону. Как бы мне так не запасть на подругу, если будет такими ножками часто сверкать, как Лиза. Та вообще официальную форму почти в миниюбку переделала.

Невозможно не упасть в эту яму размышлений, когда перед тобой сидит в таком виде такая девушка.

Пока я предавался культурным размышлениям, Касуми долила мне чаю, на обратном пути схватила и без стеснения схомячила за два укуса целую булочку с корицей. Лукаво улыбнувшись мне и слизнув с пальцев сладость и корицу, сказала:

- С корицей последняя.

- Да на здоровье, - пожал плечами. – И не боишься на ночь переедать.

- Невозможно заснуть голодной, - поделилась невзначай Касуми. – Как люди это делают, не понимаю.

С непонятной для нее усмешкой я поддакнул:

- Голод – это враг.

Слишком уж хомячившая блондинка передо мной напомнила Артурию Пендрагон из Судьбы. Вот уж кто из женщин умением пожрать прославился чуть ли не больше, чем владением Экскалибуром… И коронной фразой, голод – это враг.

- Точно, - пропустившая отсылку мимо головы, понятную лишь мне, она кивнула.

Это никогда не устареет, посмеялся я про себя. Иногда потрясающе вкидывать такие вещи безнаказанно и не краснеть.

Мы помолчали и атмосфера свободы и веселья приглушилась. Как-то само собой все пришло к тому, что пора поговорить серьезно.

- Знаешь, - начал я. - Я уже заходил к нему, до тебя.

Мы сидим довольно близко, а потому я заметил, как на секунду расширились зрачки. Касуми посмотрела на дверь, потом на меня и на полном серьезе спрашивает:

- Он жив?

- За кого ты меня… - начал я и осекся. – А, ну да.

- Ага, ну да. Судзин, ты только что взорвал парню глаз Кидо, сломал руку, ребра и заставил кричать от боли до потери сознания, - спокойно перечислила блондинка. – На обычном спарринге.

Когда она это так говорила, трудно было не съежится. Без подтекста звучит как история о том еще отморозке. очень ярко вспомнился вопль Еримии, визжал как свинья на бойне. Я поморщился и отпил чаю.

- Так он жив? - все равно уточняет подруга.

И получает сухой ответ:

- И пальцем не тронул.

- А надо было бы, - цыкнула Касуми. – Я сразу поняла, что он гнилой. Ходит, как будто в золоте родился, а на деле…

- Касуми, - успокаивающе произнес я имя подруги. – Хватит. Просто забудь о нем. Мы уже поговорили и все решили.

- Мне интересно, что он тебе наплел, - скрестила руки под грудью блондинка.

Вздохнув, я потратил пару минут на пересказ нашего разговора. Вердикт Касуми оказался как гвоздь в крышку гроба:

- Я же говорила. Дурак и прохиндей. Ущербный он, в детстве по голове молотком били.

Иллюстрируя свои же слова, девушка дважды постучала костяшками по столу.

- И откуда у тебя такой словарный запас на ругательства, - возвел я глаза к потолку.

- Папа, - без эмоций пожала плечами.

- Что «папа»? – поддержал беседу я. - Он что, всегда ругается?

- Я же рассказывала, что моя семья держит Додзё? Додзё Ода.

- Ну да.

- Я сколько себя помню, наблюдала за тем, как папа тренирует, - с легкой улыбкой Касуми рассказывает, водя пальцем по ободу кружки перед собой. – Наш дом и Додзё стоят на одной из беднейших улиц Района, люди там почти неграмотны, платят кто чем. Хоть корзиной редиса. Приходящие к нам «ученики» только крепкое слово понимают. Да и в целом дело не прибыльное…

Махнув рукой, Касуми с горечью признается:

- Когда маленькой была, уже мало кто тренировался в нашем Додзё. А когда выросла, только люди из семьи остались. Кто жил рядом и хотел, уже поучился, а особой славы Додзё не имеет. Сегодня моя семья вообще не занимается обучением посторонних стилю Ода.

Раньше Касуми не открывалась мне так и не говорила подробностей о семье. Все в общих чертах, да о бытовых мелочах. Тем более не говоря с такой грустью и гордостью одновременно.

Но раньше, как-то так случалось, мы и не оставались наедине. Обычно втроем тусовались.

Я слушал молча, выступая надежным слушателем, зная, когда надо просто помолчать и послушать друга. Умение, которое многие зря считают неважным.

- …мы вообще отказались опускаться до уровня уличных банд. Хотя нам много раз «по-доброму предлагали», но в Семье Ода всё еще тринадцать толковых бойцов, из которых шесть пробужденных. Это не считая меня. Слали мы всех пожелателей в жопу Они. До вступления в банду семья Ода никогда не дойдет. Мы все еще держим гордое имя семьи, обучая каждого грамоте, счету, боевому искусству и даже культуре. Я даже могу поиграть на сямисэне пару мелодий. Или я это уже говорила?

- Неважно. Это все еще впечатляюще, - тихо похвалил я, поддержав застеснявшуюся немного блондинку.

- Только так сыграть, чуть-чуть, - поджала пальцы в кулачки Касуми. – Мои пальцы немного огрубели от ударов в песок, но я еще хорошо чувствую струны.

- Может, сыграешь мне как-нибудь, - мягко улыбнулся я.

- Да, - отвела взгляд. – Как-нибудь. Кгхм, ну так… Точно, о семье. Мы сейчас кое-как держимся на плаву за счет охраны магазинов соседей, изредка отправляем пару человек на охрану караванов в соседние Районы. В нашем поколении я оказалась надеждой Семьи Ода на лучшее будущее. Когда отец понял, что я действительно обладаю потенциалом стать хорошим синигами, а не мясом для Пустых, он плакал от радости.

Девушка светло улыбнулась воспоминанию, глаза заблестели.

- Он как дурак бегал по дому, качал меня на руках. Он здоровенный, как медведь, - фыркнула Касуми. – Увидев его радость, всех, я как могла старалась оправдать их надежды. Семья потратила всё, чтобы добыть обучающие материалы и нанять на несколько уроков дорогих учителей. С твоим богатством, наверное, чуждо такое слушать…

Сколько бы раз я это не повторял, от клейма богатенького буратино, не знающего мир, так легко не избавиться. Я и не тяготился, просто раздражает иногда.

- Я выходил на улицу, знаешь, - усмехнулся. – В курсе, как нормальные люди живут.

- Да, точно, извини, - потупилась блондинка. – Кратко говоря, я поклялась себе стать лучшим синигами и