Подобно всем блистательным планам, план Ника блистательно начался, и, подобно всем блистательным планам, далее последовал блистательный провал. Кто-то в Нью-Йорке перепутал время и подумал, что семь часов вечера — это по тихоокеанскому поясному времени; усугубило дело то, что в нью-йоркском отделении ФБР плохо ориентировались в часовых поясах и решили, что семь вечера в Сиэтле означает три часа дня в Нью-Йорке.

— О господи, — пробормотал Ник, когда эта путаница открылась.

Чьи-то головы непременно слетят с плеч, но сейчас это не важно. Главное, узнает ли Констебл о случившемся? Если да, то есть вероятность, что Констебл сбежит. Если ему удастся добраться до своего личного самолета, он направится в Коста-Рику или еще куда, и что тогда делать Бюро?

— Гм, — кашлянул Рон Филдс с присущими ему тонкостью и политической проницательностью, — мне кажется, нужно поднять в воздух пару Ф-восемнадцать, перехватить где-нибудь над водой, выпустить ракету «воздух — воздух» и сбить мерзавца там, где это не наделает бед.

Присутствующие рассмеялись, а Ник проворчал:

— Спасибо, Рон. Ты, как всегда, очень помог. — Он помолчал и продолжил: — Хорошо, действуем. Мы немедленно выступаем, арестовываем Констебла там, где он сейчас находится, пока он не получил никаких известий. Где он?

Только тут до блистательного Ника дошло, что он сам совершил блистательную ошибку. Он сознательно отказался от наблюдения за подозреваемым, поскольку подобный шаг мог преждевременно спугнуть такого параноика, как Констебл. И время появления в Сиэтле было настолько железобетонным, что из всех возможных вариантов лучшим однозначно представлялось задержание в аэропорту, тщательно подготовленное и тщательно спланированное.

— Так где же он? — снова поинтересовался Ник.

— Можно запросить спутниковый перехват координат через сигнал его сотового телефона, — предложила Старлинг, как всегда самая сообразительная.

— Нам нужен номер.

— Его должен знать Феддерс.

Но Феддерс находился в охраняемом доме в Роаноке, штат Виргиния, а одно из правил Бюро гласило: никогда не звонить в охраняемые дома, ведь мало ли кто может подслушивать; если Констеблу каким-то образом удастся уйти, жизнь Феддерса, мягко говоря, окажется под угрозой. Желание обеспечить Феддерсу безопасность обусловливалось не только внутренними правилами Бюро, но и необходимостью успешно завершить дело «Снайпер».

— Проклятье! — выругался Ник, опускаясь в кресло.

— Ник, можно связаться с Федеральным управлением гражданской авиации, получить полетный план «Гольфстрима» Констебла и срочно перебросить в нужное место группу захвата.

— Хорошо. Займись этим, Старлинг. Я позвоню директору, пусть выдаст санкцию на то, чтобы во всех местных отделениях были сформированы группы захвата, тогда, как только у нас появится информация, мы сможем действовать быстро.

Мемфис посмотрел на часы: почти четыре часа дня. Ему казалось, у него вот-вот случится сердечный приступ. После всего того дерьма, через которое пришлось пройти, сейчас, когда впереди наконец показалась…

— Подождите, — сказал он, доставая сотовый.

Ник набрал номер, на противоположном конце долго слышались гудки, наконец раздался голос:

— Свэггер слушает.

— Привет. Как себя чувствуешь?

— Лучше. Вчера немного выпил, с радостью могу сообщить, что самую малость. Отлично провели время с отличным парнем. Что-то случилось?

— Боюсь, что да. Хорошая новость: нам выдали федеральный ордер на арест Констебла, у меня готовы группы обыска — в общем, все это я уже тебе говорил.

— Точно.

— Итак, краткая версия. Мы крупно облажались, одна из групп обыска стартовала слишком рано. Сейчас все зависит от того, как поведут себя сотрудники той нью-йоркской конторы. Возможно, кто-то из них известит Констебла, что тот объявлен в федеральный розыск. Ты в курсе, что у этого типа есть личный самолет. Он может рвануть за море, и мы его никогда не увидим. В конечном счете он станет лишь более знаменитым, и козлы по всему миру будут восхищаться им еще больше.

— Да, — согласился Боб.

— Поэтому нам нужно схватить его сейчас, а не через четыре часа, как я готовился. Но мы потеряли контакт. Мы не знаем, где он. Мои люди пытаются найти его самолет; возможно, я нарушу правила, позвонив одному человеку, которому не должен звонить, чтобы выяснить номер телефона Констебла и засечь его со спутника. Но я просто подумал… вопрос наобум: ты был в его владениях, может, слышал что-нибудь и сможешь дать нам наводку.

— Ну, — отозвался Боб, — могу дать общее направление.

— Отлично! — обрадовался Ник. — Отлично!

— Да, — продолжал Боб. — Он в Колорадо…

— Предупредить Денвер! — заорал Ник своим людям.

— И сейчас он… гм… сейчас он где-то примерно, но это только мои прикидки, примерно в ста шестидесяти — ста шестидесяти пяти футах от меня.

— Что?

— Ага. И вот что самое смешное: он одет как ковбой. И вот еще забавная штука: я тоже.

Последний этап: братья Мендоза. Самый трудный. О, он так близок. Теперь Техасец шел вторым, потому что маршал Тилгмэн напортачил с перезарядкой в стрельбе у Бизоньего оврага, а у Джека «Стреляю с двух рук» на последнем этапе в засаде на плато случились две осечки — подумать только, он сам снаряжал свои патроны!

Поэтому теперь Красного Техасца отделял от победы один только Текила Доун. Текила был давним участником, одерживал победы в других соревнованиях, затем на время даже отошел от дел и продал права на использование своего имени фирме, выпускающей кобуры, организовал стрельбище для ролевых ковбойских состязаний, но в конце концов снова вернулся в игру. Он был хорош, но, подобно Техасцу, был уже в возрасте и совершал стариковские ошибки, которых Техасцу пока что удавалось избегать, например ронял патрон при перезарядке, промахивался по мишени, после чего приходилось к ней возвращаться, ломая ритм. Вот почему Техасец, гораздо более медлительный, уже наступал Текиле на пятки. И сейчас им обоим предстояло упражнение «братья Мендоза»; у Текилы оно получалось лучше всего — чистое искусство обращения с револьвером, а у Техасца хуже всего.

Пять патронов на пятерых Мендоза, поменять револьвер, затем еще пять на других пятерых; после этого войти в дверь бара, на ходу перезарядить один, потом другой револьвер и шагов через пятьдесят оказаться во дворе, где ждут еще десять Мендоза. Определенно, этих Мендоза великое множество; ну, может, среди них не все родные братья, а есть и двоюродные, и зятья, и кто-то там еще. Разумеется, по законам политкорректности они назывались теперь не Мендоза, чтобы избежать обвинений в неуважении к латиноамериканцам, которых на ковбойских состязаниях становилось все больше. Они были просто плохими ребятами, но поскольку этот классический этап разыгрывался уже достаточно долго, большинство участников по-прежнему называли мишени высеченными в памяти именами.