черты можно усмотреть и в судьбе Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина – национальной библиотеки страны. Пользование ее фондами с определенного времени предоставлено главным образом квалифицированным специалистам с высшим образованием, интеллигенции в широком смысле слова. Причем уровень требуемой квалификации постоянно повышается, т. е. библиотека все более приближается по типу к научной. Характерно, что значительная и растущая по своему удельному весу часть фондов отводится гуманитарной литературе, а те или иные разделы технической литературы либо передаются в другие библиотеки, либо комплектуются преимущественно ими (например, диссертации). В рамках системы дифференцированного комплектования преобладающую часть новейшей, наиболее ценной зарубежной литературы по общественным наукам получает ИНИОН АН СССР, а книги по литературоведению, языкознанию и другим дисциплинам гуманитарного профиля (и художественную литературу на иностранных языках) собирает преимущественно ВГБИЛ. Тем самым фонд ГБЛ во все большей мере репрезентирует ценности и значения «национальной культуры СССР». С другой стороны, жестко профилированное тематическое обслуживание читателей-специалистов сближает ГБЛ с ведомственными библиотеками, тогда как отсечение малоспрашиваемой литературы (прежде всего изданий прошлых лет), переводимой преимущественно на режим хранения иностранной периодики и книжных, в том числе продолжающихся, изданий до 1957 г., делает ее аналогом массовой библиотеки, ядро которой составляет исключительно «актуальная», только что изданная литература. Более того, на режим хранения с предложением читателям исключительно микрофильмов предполагается перевести преобладающую часть фонда. Это ограничение дееспособности читателей жесткими рамками профильного комплектования также воспроизводит функции массовых библиотек.

Таким образом, структура комплектования и формы доступа к фондам крупнейших библиотек страны позволяют говорить об определенной тенденции в принципах регулирования коммуникативных процессов – наличии квалификационного порога во взаимодействии читателей с ценностными образцами иных культурных регионов (со специфическими пространственно-временными характеристиками соответствующих фондов литературы). Наибольшая же доступность обеспечивается инструментальным системам знания, представленным в научно-технической литературе (последнее легко проследить по формам работы ГПНТБ).

Неоднозначность понятия «общедоступность», трактовка которого в конечном счете определяет все остальные интенциональные характеристики фонда «общественной» библиотеки (а стало быть, и характер образующегося на его основе социального взаимодействия), связана с тем, что предикат «общее» может быть раскрыт в прямо противоположном смысле, обусловленном групповой идеологией комплектаторов фонда. «Общее» может соотноситься как с «общественностью»[341], так и с «обществом», что ведет далее к различным представлениям о природе человека, различным образам культуры. В первом случае мы имеем дело со следами просветительства в идеологии групп, задающих в качестве конститутивной характеристики человека его способность к подлинному общению с себе подобными. Качество «подлинности» социологически может быть интерпретировано как нормативный характер общества (структуры социального взаимодействия), что, соответственно, выражается в предположении о способностях к усвоению этих норм и заданном уровне владения ими. Разное отношение к этим нормам закрепляет неравноправный статус участников проектируемой коммуникации. Этим определяются представления авторитетной группы о развитости и неразвитости человеческой природы, выражающейся в «уровнях» и структуре «потребностей», которые и есть мера социальности, социальной дееспособности или автономии индивида. Таким образом, представления группы комплектаторов об общественности как группе, уподобленной им (но не сливающейся с ними) по ряду характеристик, важнейших для процесса воспитания, содержат идею фактически реализуемой возможности, равно открытой любому члену «коллектива», от имени которого и действует комплектатор. Другими словами, идея качества человеческой личности коррелирует здесь с составом и объемом воспитующих ее образцов.

В случае, когда в функциональном устройстве «общественной» библиотеки «общедоступное» репрезентирует «общество», проективная структура социального взаимодействия, складывающегося на основе библиотеки, понимается как образованная действиями относительно автономных, дееспособных индивидов. Содержательно структура комплектуемого фонда определяется при этом профилем соответствующих интересов членов «общества». Равнозначность этих интересов символически выражается платой (вступительным взносом, ежегодной платой за услугу и т. п.). Генетически подобная плата восходит не к компенсации издержек, а к коллективной подписке как конечной форме меценатства. Типологически равнозначность интересов тех, кто образует «общество», может иметь как партикулярный, так и универсальный характер. Это значит, что общедоступные библиотеки могут возникать или на основе специфического сообщества (ассоциации, клуба, союза, собрания – яхт-клуба, например), или же в качестве объективированного выражения того или иного общества.

Таким образом, характеристики фондов общедоступных библиотек и формы их работы можно связывать с содержательной интерпретацией компонентов указанных категорий «общества» или «общественности».

При эмпирическом анализе исследователь должен учитывать временные аспекты производства и функционирования литературных текстов и внутритекстовые конструкции времени: а) время создания произведения; б) время издания текста (первой его фиксации в печати и последующих изданий со всеми сопровождающими их изменениями, заметными лишь при сопоставлении изданий, и соответствующими различиями в комментариях, вводных статьях, иллюстрациях и т. д.) и в) внутритекстовые значения временных (и пространственных) координат действия.

Имея в виду все это, можно сказать, что критерием комплектования фондов массовых библиотек, репрезентирующих идею «общественности», избирается «актуальность», что прежде всего подтверждается последними годами издания и практикой систематического исключения устаревающей (в данном случае – по формальным характеристикам) литературы. Книжные фонды массовых библиотек, и особенно некоторые их разделы, идеологически значимые, функционально близки таким печатным средствам массовой коммуникации, как газеты и журналы, имеющие сопоставимо короткий цикл обращения. В этом усматривается функциональная связь столь высоко ценимой злободневности с конкретным набором образцов, предъявляемых в качестве «вечных» (классика, «золотая полка»). «Вневременность», которая объявляется характеристикой самих ценностей литературы (= образцов), выступает средством обеспечения культурного авторитета группы как в настоящем, так и в будущем. При этом конкурирующие (хотя бы в потенции) определения культуры и реальности не учитываются. Понятно, что происходящая смена – частичная или постепенная – групповых определений реальности, те или иные следы исторического процесса во всей его сложности и многообразии не отмечаются в составе фондов массовых библиотек (стираются следы их существования в предшествующие эпохи); в равной степени они оказываются снятыми и в соответствующих формах книгоизданий – массовых собраниях сочинений, изданиях классики для детей, «народной библиотеке» и т. п.

Принципиально различна в двух типологически выделенных видах общедоступной библиотеки роль каталога. Для наших целей каталог можно представить как модель универсума культуры, адаптированной группой комплектаторов для задач социализации других, которые на профессиональном жаргоне именуются «массовыми читателями». Тогда единственной формой подобной репрезентации культуры в структуре фонда становится, естественно, систематический каталог[342]. Но, предполагая достаточно высокий уровень рационализации собственных читательских потребностей, систематический каталог ставит подобной рационализации содержательные пределы. Владеть ее навыками могут лишь сами библиотекари, с которыми читателю как бы предлагается идентифицироваться. Последнее фактически означает его социализированность, а отсюда – избыточность библиотечной работы по руководству чтением. Фиктивность обращенности каталога к читателю означает здесь нормативность воспитательной работы библиотекаря, его претензию на более высокий социальный статус, обеспечивающий несимметричный характер культурной коммуникации между библиотекарем и читателем, абонентом. Замкнутость систематической классификации не учитывает гетерогенности и многозначности символического состава культуры и стоящего за ней многообразия социальных групп и позиций, выдвигающих различные смысловые перспективы. Соответственно, не берутся в расчет и позиции, с которых могла бы производиться рационализация читательских потребностей, равно как и смысловые основания деятельности библиотекаря (все это, кстати сказать, ставит под вопрос возможность описания и собственной истории библиотечного дела, и формирования его теории). Проявляющаяся в действительности значимость неучтенных сегментов культуры приводит к тому, что читатель вынужден обращаться к каталогам иного типа. Он либо выходит из сферы действия массовой библиотеки, ориентируясь на предметный каталог, либо же обращается к библиотечному каталогу исключительно для справки, например проверяя наличие того или иного издания по алфавитному каталогу. Однако фактически для читателя оба этих типа отсутствуют в массовых библиотеках. В результате систематический каталог сохраняет свою значимость лишь для библиотекарей в качестве технологического средства расстановки и контроля фондов[343].

Операциональным показателем «силы»