Ожидание длилось четыре часа. Наконец начался траверс. Злоба персонала была на пределе. На остров Зеландию мы высадились поздней ночью.

Местность кишела партизанами. Нам предстояло покрыть еще сто километров, чтобы добраться до Копенгагена. Было два часа ночи, когда мы прошли заграждения из колючей проволоки, защищавшие подход к немецким зданиям на Большой площади.

Мои расчеты оказались точными. Уже целая группа валлонских солдат, прибывших морем, находилась в Копенгагене. Мы радостно бросились в объятия.

Мы достигли договоренности с генералом Панке, командующим войсками СС в Дании, что наши люди по мере их прибытия будут переправлены в Норвегию, где мы переформируемся и будем готовиться к дальнейшим событиям.

Там находился последний антибольшевистский фронт. Триста тысяч немецких солдат, собранных там, были хорошо вооружены и накормлены. Они могли долго защищаться. Их сдача будет последней и, без сомнения, на лучших условиях.

Я определил все детали переброски моих людей. Было договорено, что отправление валлонцев в направлении Осло начнется прямо на следующий день.

Эти планы успокоили нас. Солнце было теплым. Мы, облокотившись на подоконники, смотрели в окна. Большая площадь Копенгагена кипела оживлением. Это был базарный день. Публику веселили клоуны и жонглеры. Мы смотрели на этот спектакль радостными глазами туристов.

* * *

Генерал СС предоставил мне жилье в своем деревенском домике Хаус Викинг на выезде из города у моря. Дом был свободен, я мог бы там немного отдохнуть. На следующее утро самолет доставит меня в Осло.

День был чудесный. Вилла была выстроена с совершенным вкусом. Море мирно простиралось вдаль, синее и серое, испещренное крохотными волнами, прямо в конце лужайки.

Вечером нам подали обильный ужин. Несмотря на войну, Дания жила хорошо: сладости, масло, сметана, яйца, сыры, сало, свинина, — всего было в изобилии.

Но я был на стороже. Мой телефон связи был рядом со мной. Было примерно половина восьмого вечера: мне показалось, что из передачи немецкого радио я понял, что говорилось о капитуляции Дании! Я побежал от радио к радио и наконец услышал эту роковую фразу о капитуляции. Я попытался позвонить в отделы СС, но в аппарате услышал только бредовый вой толпы, бравшей приступом здание. Звонили во все колокола города. Напрасно мы пытались бежать. Мышеловка захлопнулась.

Это было вечером в пятницу, 4 мая 1945 года. С двумя офицерами-порученцами и шофером мы подвели своеобразный итог: сдача армий группы «Север» рейха и Дании была фактом, мы были одни на окраине Копенгагена, в абсолютно незнакомом квартале; мы занимали виллу генерала СС, что определенно не могло улучшить наше положение!

Самый молодой из моих офицеров нервно щебетал:

— Завтра, — повторял он, — будет слишком поздно. Надо найти решение немедленно. Я сейчас же отправлюсь в немецкий штаб!

Он увел шофера, положив на колени автомат. Через четверть часа он бросился в центре города в бредовый омут восстания, уличных смут, где мятежники хватали отдельных солдат, не успевших вовремя определиться. Офицер, шофер и машина потонули в этой темной, мрачной трагедии.

В одиннадцать вечера исход становился все более и более простым: нас оставалось только двое, у нас больше не было автомобиля, у нас не было никакого адреса.

* * *

Скрипнул ключ. Дверь открылась. Вошел человек.

Это был гражданский немец, долечивавшийся в Копенгагене. Мы не знали этого, но он жил на одной вилле с нами. Этот парень пошел к морю с обеда, чтобы прогуляться. Теперь он возвращался, чтобы спать. Война была закончена? Это было не его дело. Он не был солдатом, поэтому он философски ждал дальнейших событий.

Он разделся, надел пижамные штаны бледно-зеленого цвета и с коричневым, как у мальтийца, бюстом набросился на остатки закуски.

Мы вернули его к реальности. Наше положение все же показалось ему чуть сложнее, чем его.

— Не знаете ли вы кого-нибудь, кто живет поблизости? — спросили мы его.

Он медленно прожевал яйцо в майонезе и, немного подождав, ответил:

— Да, немецкий наместник Дании живет в пяти минутах отсюда. Мы не заставили его повторять это дважды. Мой последний офицер-порученец надел гражданскую одежду и тотчас отправился к доктору Бесту.

Тот, обезумев на своей кухне, рвал на себе волосы от отчаяния среди девятнадцати чемоданов. Он не видел больше никакой возможности выбраться из этого муравейника — Копенгагена.

— Я попробую все, — сказал он. — Если это еще возможно, через час один морской офицер придет за вами и попытается взять вас на борт.

Мы прождали всю ночь, растянувшись в вестибюле. Никто не пришел.

Утром на вершинах всех матч всех соседних вилл развевались красно-белые флаги. В море перед нашей террасой в пятистах метрах патрулировал катер. По бульвару проехали грузовики с вооруженными солдатами в касках. Каждый показывал рукой на виллу Хаус Викинг. Видимо, нам недолго предстояло ждать их нападения.

* * *

Слуги пошли на разведку. Город был в сильном волнении. Немцы были расстреляны толпой. Многие тысячи партизан были хозяевами улицы. Немецкие дома в центре Копенгагена были окружены разъяренной толпой.

И тем не менее мы почти завидовали нашим окруженным там товарищам. Они по крайней мере были вместе, могли собраться в кулак до прибытия британских войск, а нас двоих с часу на час могли разорвать на части.

Из города доносился шум яростного боя. Стреляли из автоматов, даже из пушек. Это была какая-то шумная капитуляция!

Мы спрашивали себя, когда и как мы сгинем. Вдруг прекрасный голубой лимузин с датскими номерами остановился перед дверью. Оттуда выбежал человек:

— Переоденьтесь в гражданское и быстро прыгайте в мою машину!

За несколько секунд мы натянули гражданскую одежду поверх мундиров.

— Попробуем пересечь город, — сказал наш шофер, двухметровый джентльмен, одетый с совершенным шиком.

— А если нас атакуют?

— Тогда ничего не поделаешь. Надо оставить здесь все свое оружие, даже ваши пистолеты. Войска Дании капитулировали. Мы должны уважать слово рейха.

Мы опустошили карманы. Машина рванула по проспекту.

* * *

Наш водитель был офицер в штатском. Доктор Бест, верный долгу, приказал ему сделать все, чтобы нас спасти. Он рисковал. Немецкие корабли еще занимали часть порта в Копенгагене. Мы попытаемся добраться до них, но для этого надо было пересечь весь город.

Едва выехав на бульвары, мы столкнулись с первыми препятствиями. От перекрестка к перекрестку шесть партизан с выставленными вперед автоматами преграждали путь.

Наш гид делал тогда вид, что останавливается, затем он делал часовым приветственный знак старого друга. Те думали, что они имеют дело с другим таким же партизаном: пользуясь эффектом неожиданности, наш немецкий офицер давил на газ.