Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы взлетели. Набрали большую высоту. Пересекаем линию фронта. В стороне, справа от нас, — Берлин. Ведомый не отстает.
— Берлин видите? — спрашиваю ведомого.
Он передает спокойным тоном:
— Вижу.
В это время ниже нас справа появляются два «мессершмитта».
— Видите противника? — спрашиваю снова.
— Вижу, — отвечает он совсем другим, дрожащим голосом. И приближается ко мне.
— Не жаться! Держать правильный боевой порядок!
Выполнил он приказ своеобразно: перелетел на левую сторону. Теперь он был довольно далеко от моего самолета.
«Трусит явно! — подумал я. — Посмотрим, что будет дальше».
Произвести атаку я не успел: очевидно, немцы увидели нас и улетели. Впрочем, они часто делали так: уходили, в стороне набирали высоту, а затем возвращались и атаковали сверху.
Я внимательно проследил: фашисты ушли далеко. Говорю по радио ведомому:
— Видите, враг нас боится!
— Вижу, — отвечает он более уверенным голосом.
Летим дальше. На горизонте появляется восьмерка самолетов. Противник! Шестерка разворачивается вправо и уходит в сторону Берлина. А пара поворачивает к линии фронта. Хорошая будет моему напарнику школа! Он снова начал прижиматься к моему самолету.
— Близко подходите! — передаю я ему.
Он слушается команды. Занимает почти правильный боевой порядок.
— Так держаться! — передаю я.
Переговоры по радио могут обернуться на пользу противнику: он может нас засечь. Но я рассчитываю на скорость нашего полета и высоту.
Сначала я подумал, что враг готовит нам ловушку. Но шестерка ушла в направлении Берлина. И я решил преследовать пару, которая летела к линии фронта с курсом на восток — прямо к Костшину.
Увеличиваю скорость. И по привычке, хоть и мало рассчитываю на помощь, передаю по радио ведомому:
— Атакую! Прикрой!
Сближаюсь с противником. Беру в прицел самолет ведущего. Сейчас в упор расстреляю. Нажимаю на гашетку. Короткий выстрел, и пушки замолчали. В чем дело?
Самолеты врага сделали переворот. Я тоже сделал переворот — и за ними!
Быстро произвожу перезарядку. Не отстаю. «Фоккеры» пытаются набрать высоту. Сближаюсь с ними. Что такое? Не стреляют пушки, да и только!
И тут я вспоминаю о своем ведомом. Да где же он?
Передаю команду:
— Ко мне!
Осматриваюсь: его нигде нет. Впрочем, вот он: ведет огонь на большом расстоянии и уходит с курсом на восток.
Приказываю по радио:
— Не уходи!
Но остановить его невозможно… Фашисты, видимо, заметили, что пушки мои молчат, а ведомый покинул меня. Они вдруг приняли бой. Пока я гонялся за ведущим, его напарник открыл огонь. Я очутился в тяжелом положении: противник попался сильный. Очевидно, это тоже были охотники.
Пришлось выворачиваться. Отрываюсь от ведущего и, используя отличные качества самолета, делаю сложную фигуру. Оказываюсь выше противника. И мы расходимся: «фоккеры» улетают в направлении Берлина, я — на свой аэродром.
Мой напарник был уже там.
— Противника видели? — спрашиваю я.
Он очень взволнован. Отвечает с трудом:
— Да ведь я стрелял, товарищ командир! Все боеприпасы израсходовал.
Я вышел из себя.
— Да кто же так стреляет?
Сдерживаюсь, продолжаю спокойнее:
— Запомните: такими атаками вы только дело портите и себя унижаете. Надо бить врага уверенно, смело, с короткой дистанции. Иначе противник воспользуется вашей слабостью и уничтожит вас быстро.
Я терпеливо разобрал с ним вылет и под конец сказал:
— Поразмыслите обо всем. Тренируйтесь. И учтите: если вы еще раз бросите товарища, никакой скидки вам не будет. Наказаны будете строго.
Как видно, испытание далось ему нелегко. Да и товарищи на комсомольском собрании осудили его за малодушие. Он стал много тренироваться, внимательно выслушивал замечания опытных летчиков. И вот однажды пришел на командный пункт радостный, торжествующий, доложил мне, что сбил вражеский самолет, и поблагодарил за суровый урок.
Как-то в середине марта с КП корпуса поступила команда: группе охотников немедленно вылететь на помощь в район южнее Альтдамма.
Стремительно приближаемся к озеру. Западнее его «ЯКи» ведут ожесточенный неравный бой с «Фокке-Вульфами-190».
Мы подоспели вовремя.
С запада сверху всей группой ринулись на противника. С ходу сбиваю «фоккер», пытавшийся атаковать «ЯК». Товарищи сбивают еще два «фоккера». Тут на врага ринулись «ЯКи». Крепко ему от них досталось! У нас же горючее на исходе, и мы улетаем. Но нам удалось накоротке внести в воздушный бой перелом.
Надо сказать, что таких боев накоротке нам приходилось вести немало. И фашисты иногда стали уклоняться от схваток, заметив красные носы и белое хвостовое оперение наших «Лавочкиных».
…В тот день Куманичкин прислал мне из района Старгарда подарок — коробку с цилиндром и записку, написанную в разгар боевого дня: «Посылаю тебе фрицевскую шляпу, забытую фашистом при поспешном бегстве». И за ужином, несмотря на усталость, не было конца хохоту и шуткам.
Однажды я вылетел в паре с Дмитрием Нечаевым на свободную охоту на Берлинском направлении. Замечаю большой четырехмоторный самолет. Да это «Боинг-17» — «летающая крепость» американской авиации. Ее преследуют два «мессершмитта».
Под прикрытием напарника я сверху ринулся на истребителей и отбил их атаку. Не знаю, кто сидел в «крепости», но так заставил меня поступить союзнический долг. Фашисты удрали в направлении Берлина.
Решаю догнать «крепость» и поприветствовать союзников, как вдруг замечаю сзади восьмерку «фокке-вульфов». Они стремительно направлялись к нашей паре. А «летающая крепость» спокойно удалялась. Я был удивлен: отчего же гитлеровцы не погнались за «крепостью»? Рассуждать было некогда: «фоккеры» приближались снизу, как бы вытягиваясь дугой. У меня была большая скорость, и я, используя ее запас, резко набрал высоту, положив самолет на крыло. Ведущий фашистской восьмерки обнаружил всю свою неумелость, открыв по мне огонь с очень большой дистанции. Он, видно, вообразил, что я собираюсь уходить.
Подбадриваю ведомого:
— Держись, Митя!
Он небольшим креном влево набрал высоту, используя мощность мотора.
Ведущий вражеской группы тоже набрал высоту и отвернул вправо, на меня, наконец сообразив, что я готовлюсь к атаке. Цель у него явная: захватить преимущество в высоте и, оценив обстановку, атаковать нашу пару. Но группа немцев раскололась: боевого взаимодействия и поддержки у них не было. Этим я и воспользовался. Стремительно перейдя в атаку, камнем сверху свалился на крайний самолет. Нечаев прикрыл меня надежно, и я с близкой дистанции в упор расстрелял «фокке-вульф». Он вспыхнул и пошел к земле.