– Кстати, я узнал, что прокуратура сняла обвинение с трех водителей грузовиков, потому что Рорбек не случайно выехал на трассу против движения, а намеренно выключил фары и хотел покончить с собой в автоаварии.

– Правильное решение. – Сабина кивнула. – А вы что сейчас собираетесь делать?

Снейдер взглянул на наручные часы.

– Зайду в филиал «Гаитала» в центре города. Там молодая мать из Нюрнберга, которая, вероятно, закопала труп дочери в лесу, проводит презентацию своей книги. «Мою дочь похитили», – пренебрежительно сказал он. – Хочу это послушать.

– А, ваше последнее нераскрытое дело, – вспомнила Сабина. – А потом? Приобретете книги? – язвительно спросила она, потому что знала, что Снейдер любит воровать книги в этой книжной сети, которая обанкротила магазин его отца.

– Конечно, а вы как думали? Мне нужен подарок для Кржистофа. Сегодня ему в больнице удалят штифты и пластины из ног.

– Передавайте ему от меня привет. – Сабина познакомилась с жестким поляком со своеобразным чувством юмора в первый день судебного заседания.

– Передам. А потом навещу сына Дианы. Завтра мальчику исполняется шестнадцать, он живет у своей тетки. Он хотел бы больше узнать о своем отце – а о нем можно рассказать кое-что хорошее.

– Кое-что хорошее? О Дитрихе Хессе? – удивилась Сабина.

Снейдер кивнул.

– Вы знаете мой девиз. De mortuis nil nisi bene – о мертвых или хорошо, или ничего.

Как непривычно странно! Она редко видела Снейдера таким миролюбивым. За последние дни должно было что-то произойти, о чем она не знала. Или Снейдер к старости превращается в сентиментального человека?

– Вообще-то я имела в виду, что вы вообще планируете, – уточнила она.

Снейдер посмотрел на нее, и на его лице появилась знаменитая ухмылка.

– Почему вы спрашиваете?

– Дирк ван Нистельрой уже несколько недель официально является новым президентом БКА. Вы знаете, что я с ним не очень лажу, – ответила Сабина. – Для меня сейчас подул холодный ветер.

– Я вам очень сочувствую, – с сарказмом ответил Снейдер.

«Да, именно такой едкий комментарий мне сейчас был нужен».

– После смерти Ломана, Тимбольдта, Рорбека, Хагены и Хесса в БКА не хватает сильных и значительных людей, – продолжила она. – Вы не хотите вернуться на службу?

Снейдер наклонил голову.

– С этим говнюком Дирком ван Нистельроем я лажу не лучше вас. Но все равно он восстановил меня на службе. – Он снял руку с повязки и полез в карман. Поврежденной рукой, которая отчего-то выглядела абсолютно здоровой, он вставил себе в зубы сигарету.

– Уже выздоровели? – заметила Сабина, ничуть не удивившись.

– Вы же знаете, как любезны члены комиссии с коллегами, которые получили ранения на службе. – Снейдер затянулся сигаретой и выпустил облако дыма со сладковатым запахом.

Да, она это знала. В нее ведь тоже стреляли.

– Я слышала, вы получили предложение от ван Нистельроя, – сказала Сабина, после того как Снейдер не ответил на ее предыдущий вопрос, – вернуться на службу в БКА в качестве профайлера и преподавателя.

Снейдер не отреагировал, просто смотрел на тлеющую сигарету.

Сабина не отставала:

– Вы примете это предложение?

Он щелчком бросил окурок на землю и раздавил ботинком.

– Нет.

Без каких-либо комментариев развернулся и пошел прочь.

Кржистоф лежал в удобной одноместной палате с видом на центр Висбадена.

Снейдер открыл дверь и вошел в комнату.

– Медсестры сказали мне, что ты к ним постоянно пристаешь.

Кржистоф поднял глаза, отложил газету в сторону, приподнялся в кровати и поправил подушку, на которой лежали его ноги.

– Тебя это удивляет? Ты видел эту блондинку в обтягивающем платье?

– Я тебя умоляю, ей не больше восемнадцати.

– Двадцать один. А когда она красит губы – это же как будто снайпер чистит свою винтовку.

– Избавь меня от этого! – перебил его Снейдер, прежде чем Кржистоф успел углубиться в детали.

Кржистоф откинул седые волосы с лица.

– Что ты там принес?

Снейдер поставил на столик широкую коробку с DVD.

Кржистоф рассматривал порезы и вмятины в картоне, пожелтевшую наклейку ликвидированной видеотеки, которой уже много лет не существовало.

– Выглядит очень подержанно.

– Все новехонькое, из «Гаитала». У них там есть и DVD.

– Ты все еще воруешь, делая вид, что это твои старые вещи? – Качая головой, Кржистоф достал из коробки футляры с дисками. – «Доктор Куин, женщина-врач» – все сезоны в отреставрированном качестве! – удивленно воскликнул он.

– Чтобы тебе больше не приходилось смотреть пиратские копии на сотовом телефоне.

– Спасибо, – пробормотал Кржистоф и обеспокоенно взглянул на дверь. – Лучше убери поскорее в шкаф, пока медсестры не увидели, а то мой имидж полетит ко всем чертям.

Ухмыляясь, Снейдер поставил коробку на подоконник, где ее мог видеть каждый, а Кржистоф не дотянулся бы.

– Вот козел! – выругался тот.

– Ты и дальше собираешься работать поставщиком фармацевтических компаний? – сменил тему Снейдер.

– Наверное, а что?

– Просто так.

– А ты? – спросил Кржистоф. – Я слышал, БКА сделало тебе предложение. Ты вернешься?

Снейдер взглянул на газету. «Взрыв во время конференции ООН в Бонне» – гласил заголовок. «Похищение семьи дипломата» – стояло под фотографией.

Снейдер кивком указал на газету.

– Ты знаешь кого-нибудь, кроме меня, кто смог бы раскрыть это? Я нет.

– Значит, ты снова в игре?

– Посмотрим. – Снейдер подошел к окну, отодвинул занавеску и посмотрел на Висбаден. – Я сделал ван Нистельрою встречное предложение: хочу составить свою команду следователей.

– Ты и команда? – Кржистоф громко рассмеялся. – А другие в твоей команде уже в курсе?

– Нет, пока никто. Если ван Нистельрой согласится, они обо всем узнают. – Он краем глаза наблюдал за Кржистофом и как бы между прочим задал следующий вопрос: – Кстати, ты ладишь с Сабиной Немез?

За десятки потраченных часов и жаркие обсуждения по скайпу, телефону и во время многочисленных личных встреч я благодарю своих тестовых читателей, которые в очередной раз скрупулезно изучали со мной манускрипт: Хайдемари Грубер, Гюнтера Суду, Веронику Грагер, Габи Вильхальм, Романа Шляйфера, Роберта Фройхофера, Барбару Круссиг, Себастьяна Астера, Дагмар Керн, Лени Адам, Петера Хисса, Юргена Пихлера, Лотара Лёзера и моего редактора Веру Тиленхаус. Вы лучшие и знаете это.