присутствует умение не подавать повода для драки, ее и нет. Только вот царств, которые владели бы искусством вызывать схватку, но самим в ней не участвовать, едва ли найдешь одно на десять тысяч!

В нормальном царстве приказывать своему народу сражаться считается согласным с нравственностью; в царстве, охваченном смутой, приказать своему народу сражаться — безнравственно. Когда сильное царство созывает народ на войну, от желающих послужить отечеству нет отбоя; когда слабое царство собирает народ на войну, все так и норовят уклониться от службы. Когда сражение предполагается в соответствии с нравственным законом, все рады послужить; когда же война входит в противоречие с моралью — все стремятся избежать боя. Это такие счастье и несчастье соответственно, что небу не под силу их покрыть, а земля не в состоянии их на себе удержать.

Цзиньский Вэнь-гун осаждал город Юань. Перед этим он поклялся перед своими воинами, что дело будет сделано за семь дней. Однако прошло семь дней, а Юань так и не пал. Тогда он отдал приказ снять осаду. Некто из военного совета возразил: «Юань должен скоро пасть. Мы, воинские начальники, просим еще повременить». Вэнь-гун отвечал: «Вера в слова главы государства — великое сокровище. Взять какой-то Юань ценой траты такого сокровища — это не по мне». И он отвел войска. На следующий год Юань был вновь осажден, и Вэнь-гун обещал своим воинам, что вернется, только когда город будет взят. Однако когда юаньцы узнали о его клятве, они сдались сами. Когда вэйцы узнали об этом, они сочли, что вера в слова Вэнь-гуна достигла предела, и сами пошли под покровительство Вэнь-гуна. Поэтому есть пословица: «Воевал Юань — получил Вэй». Тут имеют в виду именно этот случай. Дело ведь не в том, что Вэнь-гуну в первый раз не хотелось взять Юань. Просто взять Юань ценой нарушения слова было для него хуже, чем не брать его вовсе. Так что к тому, кто умеет внушить веру в вождя, которая берет города, вернутся не только жители Вэй. О Вэнь-гуне можно сказать, что он знал, как пользоваться устремлениями людей.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Ценить доверие / Гуй синь

Властитель должен внушать доверие. Доверие и еще раз доверие — кто из людей тогда не станет относиться к нему, как к родному? Поэтому в «Чжоу шу» сказано: «Искренность, о, искренность!» В этих словах выражен смысл: без доверия добиться успеха в делах невозможно. Поэтому завоевание доверия — великий успех. Когда доверие достигнуто, даже пустых болтунов можно заставить отвечать за свои слова; когда же и пустые болтуны должны отвечать за свои слова, тогда можно считать, что внутри шести пределов вселенной все, как в твоем собственном подворье.

Куда бы ни достигло доверие, там все становится полностью управляемым. То, что поставлено под контроль, но не используется на службе, принадлежит другим; то, что поставлено под контроль и используется на службе, принадлежит тебе самому. Когда то, что тебе нужно, используется [на пользу тебе] самому, все, что происходит на небе и на земле, в конце концов становится доступным. Если властитель понял это учение — ему скоро быть ваном; если подданный проник в существо этого учения, он может становиться советником вана хоть завтра. Если нет доверия к действию неба — год неурожайный. Если нет уверенности в поведении земли — деревья и травы не вырастают большими.

Сила весны — ветер, но когда этот ветер не внушает доверия, цветение не бывает пышным, и поэтому плоды не завязываются. Сила лета в жаре, и если жара ненадежна, земля не наливается плодоносящей силой; а если земля не набухает — созревание происходит слишком долго, и зерно выспевает не лучшее. Сила осени в дожде, но если дождь ненадежен, злаки не становятся крепкими; а когда они не становятся крепкими, тогда все пять видов семян не вызревают. Сила зимы — холод, но если холода ненадежны, земля не становится крепкой; а когда земля не становится крепкой — не начинается зимнее затворение. Небо и земля огромны, изменения четырех сезонов бесконечны, однако, по-видимому, и эти огромность и бесконечность не в состоянии обойтись без надежности-доверия: им как бы не хватает сил, чтобы без этого сформировать все вещи. Что же говорить тогда о человеке со всеми его делами!

Когда между правителем и подданным отсутствует взаимное доверие, народ начинает слушать речи клеветников, а алтари земли и посева — в опасности. Когда нет уверенности в тех, кто исполняет общественные или государственные должности, тогда младшие не уважают старших, а благородные и подлые начинают презирать друг друга. Когда нет уверенности в том, что награды и наказания — по заслугам, народ легко идет на нарушение законов, и его невозможно наставить и направить указами. Когда нет доверия между друзьями, расстаются и разбегаются, спорят и затаивают обиду друг на друга. Когда ремесленники не верят, что их труд оценят по заслугам — утварь и механизмы дурного качества и из плохих материалов, краски и лаки, цвета тканей и изделий ненатуральны.

Так что доверие — это то, чем можно начинать и чем можно заканчивать; это то, от чего зависит, быть ли уважаемым или презираемым. Доверие и еще раз доверие — когда его тебе оказывают, в конце концов можешь постигнуть самое природу-небо! И когда с этим станешь править людьми — сезонные дожди и сладкие росы выпадут ко времени, а холод и жара, все четыре сезона, всегда станут сменять друг друга в срок.

Циский Хуань-гун осадил царство Лу. Лусцы отнеслись к войне весьма серьезно, решили оборонять область вокруг столицы на расстоянии в 5 ли и укрепились в этом районе. Затем лусцы попросили цисцев разрешить им самим обратиться к хоу внутри застав, с тем чтобы убедить их добровольно подчиниться цисцам. Хуань-гун на это согласился. Цао Хуэй сказал [тогда] лускому Чжуан-гуну: «Что бы вы предпочли, господин, дважды подряд умереть или дважды подряд остаться в живых?» Чжуан-гун спросил: «Что ты имеешь в виду?» Цао Хуэй ответил: «Если вы послушаетесь моих советов, то страна будет расширяться и увеличиваться, а сами вы будете покойны и счастливы — это и есть дважды остаться в живых. Если же вы не послушаете совета вашего подданного, то наше царство будет разбито и прекратит существование, а сами вы будете в опасности и позоре — это и есть дважды умереть». Чжуан-гун сказал: «Предлагай, я сделаю по-твоему». Когда на следующий день должен был заключаться договор, Чжуан-гун и Цао