— Хартнелл противник подобных приемов.

— Я в курсе. Он уже вполне определенно высказался по этому поводу.

— Как думаешь, Люси Пэйн подозревает, что тебе столько известно о ее прошлом?

— Понятия не имею. Но она явно боится, что кое-кто может рассказать о ее детских годах, поэтому, скорее всего, уже где-то затаилась.

— А шестой труп еще не идентифицировали?

— Нет, — ответил Бэнкс. — Но мы обязательно узнаем, кто это.

Неизвестность не давала ему покоя. Подобно остальным жертвам, тело было закопано нагим. Бэнкс предполагал, что Пэйн сжигал одежду убитых, а кольца, часы и другие ценные вещи каким-то образом сбывал — было бы крайне неразумно хранить их в виде трофеев. Судмедэксперты, поработав над останками, смогли сообщить ему только, что они принадлежат белой женщине в возрасте от восемнадцати до двадцати двух лет и она умерла той же смертью, что и остальные, то есть была задушена веревкой. Горизонтальные полоски на зубной эмали свидетельствуют о периодах недоедания в ранние годы жизни. Возможно, она, как и Катя, приехала из раздираемой войной страны.

Бэнкс уже выделил отдельную группу, которой поручил выяснить данные о пропавших в последние месяцы людях, эта группа работала сейчас не покладая рук, фиксируя все заявления и сообщения. Однако, если эта жертва была проституткой, как Катя Павелик, шансы выяснить, кто она, невелики. Но даже если и так, думал Бэнкс, она ведь чья-то дочь и кто-то сейчас тоскует по ней. А может, и нет. Вокруг так много людей, у которых нет ни друзей, ни семьи, и, если они завтра умрут, их обнаружат мертвыми, только когда придут получать просроченную арендную плату или когда соседи всполошатся, из-за того что запах разложения станет нестерпимым. В стране множество беженцев из Восточной Европы, детей, сбежавших из дома, чтобы попутешествовать… Он должен смириться с тем, что полиция узнает имя шестой жертвы еще нескоро или не узнает никогда. Но мысль о ней не давала Бэнксу покоя.

Энни встала:

— Ну ладно, я сказала все, что хотела. Ах да, ты, наверное, скоро сам узнаешь: я подала рапорт о переводе обратно в управление уголовных расследований. Какие, по-твоему, у меня шансы?

— Ты можешь занять мое место, если захочешь.

Энни засмеялась:

— Неужели ты это серьезно?

— А как, по-твоему? Я могу поговорить о тебе с Роном, если ты считаешь, что это поможет. У нас свободна должность инспектора уголовной полиции, так что сейчас удачное время для подачи рапорта.

— Пока Уинсом не опередила меня?

— Поторопись. Эта девушка хорошо соображает.

— К тому же она еще и симпатичная.

— Да что ты? Не замечал.

Энни показала Бэнксу язык и вышла из кабинета.

Их короткий роман закончился. Наверное, Энни это огорчило, но и принесло некоторое облегчение: теперь не нужно изо дня в день раздумывать, вместе они или уже пора разбегаться. Да и он снова свободен, хотя эта свобода казалась ему весьма сомнительным подарком.

— Сэр?

Бэнкс поднял глаза от бумаг и увидел в дверях Уинсом.

— Да?

— Только что позвонил Стив Нэйлор, сержант охраны.

— Что случилось?

— Да ничего особенного, — засмеялась Уинсом. — Мик Блэр просится на беседу.

Бэнкс энергично потер руки:

— Отлично. Пусть сейчас же ведут его, Уинсом, в самую комфортабельную допросную.

На следующее утро перед выездом в Лондон Мэгги, упаковав рисунки и собравшись в дорогу, решила отнести Люси чашку чая. Что еще она могла сделать для несчастной женщины, на долю которой выпали страшные испытания?

Они славно поговорили прошедшей ночью, с удовольствием выпили бутылку белого вина, и Люси — как бы случайно — обмолвилась об ужасном детстве, о том, какие издевательства вынесла и как недавние события воскресили в памяти прошлое. Люси призналась, что боится полиции: они вполне могут состряпать против нее какие-нибудь улики, а для нее невыносима даже мысль, что ее снова отправят в тюрьму. Она еле пережила единственную ночь в камере.

Это громкое дело полиция постарается закрыть любой ценой. Люси подозревала, что за ней установлена слежка, поэтому, когда стемнело, тайком выбралась из дома приемных родителей и на первом поезде добралась до Йорка, там пересела на другой, идущий в Лондон, где и занялась изменением своего облика. Мэгги должна была признать, что та Люси Пэйн, которую она знала, ни за что не надела бы такую убогую одежду и не накрасилась бы столь вульгарно. Мэгги согласилась не выдавать тайну Люси, а если кто-то из соседей заметит гостью, Мэгги объяснит, что к ней ненадолго заглянула дальняя родственница.

Окна обеих спален, большой и маленькой, выходили на Хилл-стрит, и, когда Мэгги, постучав в дверь отведенной Люси маленькой спальни, вошла, то обнаружила Люси возле окна. Абсолютно голую. Она повернулась и, увидев в руках Мэгги чашку чая, воскликнула:

— Ой, большое спасибо! Вы так добры ко мне.

Мэгги почувствовала, что краснеет. Она не могла не залюбоваться прекрасным телом Люси: полные округлые груди, упругий плоский живот, нежные обводы бедер, красивые ноги. Люси, казалось, не испытывала ни малейшего смущения из-за своей наготы, а Мэгги от неловкости отводила глаза. Хорошо еще, что шторы задернуты и в комнате полумрак: рассвет только занимается.

Люси через узкую щель в шторах наблюдала за происходящим на другой стороне улицы. Суеты вокруг дома Пэйнов было уже поменьше, но все-таки и сейчас там царило оживление: люди приходили, скрывались в доме, выходили из него; сад был полностью разорен и перекопан.

— Вы видели, что они там сотворили? — спросила Люси, подходя к Мэгги и принимая у нее из рук чашку с чаем.

Люси села на кровать и закуталась в простыню. Мэгги вздохнула с облегчением и подтвердила:

— Конечно.

— Это же мой дом, а они разрушили его почти до основания. Я сейчас не могу туда вернуться. Да и, наверное, никогда не смогу. — Ее губы подрагивали от гнева. — Я разглядела через открытую дверь, что творится в прихожей. Они сняли все ковры, подняли доски пола, наделали дырок в стенах. Они же разрушили дом!

— Люси, наверное, они что-то ищут. Это же их работа.

— Что? Ну что им еще надо? Держу пари, все мои драгоценности и одежда пропали.

— Уверена, вам все вернут.

Люси покачала головой:

— Нет. Я уже не надеюсь. Поначалу тоже так думала, а теперь, когда увидела, во что они превратили дом… Все надо начинать сначала…

— А деньги у вас есть? — поинтересовалась Мэгги.

— У нас были некоторые накопления. Не знаю, что будет с домом, с закладной… Сомневаюсь, что в таком состоянии его можно будет продать.

— Вам, наверное, предложат компенсацию, — предположила Мэгги.