Пресвитер Иоанн слушал девушку, не сводя с нее глаз.

— Хорошо, — вздохнул Мэт. — Смотри только, чтобы наказанной не оказалась ты.

— Не бойся за меня, — дрожащим голосом успокоила его Балкис, махнула рукой, и в то же мгновение ее с головы до ног обволокла непроницаемая дымка. А в следующий миг из-за пелены тумана вышла маленькая светло-коричневая кошечка.

— Поди сюда, малышка, — сказала Лакшми, наклонилась и протянула руку. — Я отправлю тебе прямо в покои верховного жреца.

— Только осторожно, — предупредил пресвитер Иоанн.

— Я произнесу такое заклинание, что через полчаса Балкис вернется к нам, — заверила его Лакшми, усадила кошку к себе на ладонь и произнесла строфу по-арабски. Крошечный смерчик завертелся над ладонью джинны, подскочил на пару футов и исчез.

— Храбрая девочка, — прошептал Мэт, у которого от волнения за Балкис засосало под ложечкой.

* * *

Балкис ощутила, что мир вокруг нее перестал вращаться. Она пошатнулась — голова у нее все же еще немного кружилась — и постаралась не упасть. Ей было так страшно, что и описать невозможно. Наконец она решилась сделать шаг и оглядеться по сторонам.

Она стояла на персидском ковре посреди большой комнаты. Справа от нее возвышалась огромная кровать, застланная парчовым покрывалом, слева — стулья и столы, инкрустированные перламутром, пышные подушки, разбросанные по всему полу и лежащие горками около низких столиков. На одном столе, более высоком, были разложены книги и пергаментные свитки. Одна толстенная книга была раскрыта. Верная своему слову, Лакшми перенесла Балкис прямо в покои Арьяспа.

На счастье, Арьяспа в комнате не оказалось. Да и вряд ли он сидел бы у себя в покоях днем — ведь он был фактическим правителем Мараканды, а также — мозговым центром всех военных операций варваров. Как бы то ни было, Балкис порадовалась его отсутствию.

С часто бьющимся сердечком Балкис принялась более внимательно обследовать комнату. За исключением ковра и парчового покрывала особой роскоши она не обнаружила, что ее несколько удивило, с одной стороны, но обрадовало — с другой: меньше было мест, где можно было спрятать плененных детей. Балкис взглянула на перстень, надетый на правую переднюю лапку.

Изумруд сверкал так ярко, что кошка едва не ослепла. Окрыленная удачей, Балкис отвела взгляд от перстня. Дети были совсем рядом! Кошачье любопытство сделало свое дело, и Балкис пошла по комнате, заглядывая во все уголки. Вроде бы она слышала как-то пословицу о том, как пагубно сказывается на кошках любопытство*[7], но предпочла об этой пословице забыть: ведь она не просто шныряла по комнате — она вела поиски.

* * *

Полчаса, отведенные Балкис для поисков, неумолимо истекали. Сердце ее замирало всякий раз, когда ей казалось, что она близка к цели. Увы, пока ей не удалось обнаружить никакой бутылки, хотя изумруд и светился так, что его сияние могло поспорить со светом солнца, лучи которого проникали сквозь резные ставни. Балкис внимательно осмотрела все лампы, но изумруд не засветился ярче ни возле одной из них.

В конце концов Балкис вышла на середину комнаты, встала головой к двери и стала медленно поворачиваться на месте, следя за тем, как меняется яркость свечения камня. Она успела совершить половину оборота, когда за дверью вдруг послышались шаги.

Балкис в отчаянии обвела взглядом комнату. Сердце ее от страха колотилось так, словно готово было выскочить из груди. Спрятаться она могла только под кроватью или посреди подушек на полу. Она выбрала кровать.

Парчовое покрывало свисало до самого пола. Балкис юркнула под кровать и немного успокоилась, обретя хоть какую-то безопасность. А перстень вдруг ярко вспыхнул.

Балкис не могла отвести глаз от пылающего камня. Он горел так сильно, что озарил все пространство под кроватью и Балкис был виден каждый узелок на веревках, которыми была подвязана перина. Но где же, где же могла быть спрятана бутылка? Перстень подсказывал, что малютки-джинны где-то совсем близко, но где? Балкис проворно пробежалась под кроватью, заглядывая в каждый уголок, но не нашла ни бутылки, ни лампы, ни перстня — кроме того, который был у нее на лапке. Она услышала, как отворилась дверь, хотя сердце ее билось так громко, что она с трудом различала другие звуки. Запрокинув голову, кошка-Балкис в отчаянии воззрилась на перину снизу, ожидая и страшась того, что на кровать сейчас уляжется хозяин комнаты.

И вдруг она увидела, что к одной из веревок, поддерживавших перину, приколота брошь, в оправу которой вставлен большой кристалл розового кварца.

Человек, вошедший в комнату, неторопливо прошагал к рабочему столу. Балкис услышала, как зашуршал пергамент. Хриплый, сердитый голос произнес:

— Они не смогут одолеть нас без могущественных чародеев! Неужели этот махди-самозванец так верит в своих слабосильных колдунишек, что готов выставить их против наших прославленных колдунов?

— Господин, наверняка на его стороне джинны, — ответил кто-то робким, дрожащим голосом.

Балкис легко представила того человека, которому принадлежал этот голос, — пожилого толстяка, трепетавшего перед Арьяспом так, что все его многочисленные подбородки дрожали от страха.

— Джинны изгнаны! — взревел Арьясп. — Мы добились того, что они покинули войско пресвитера из страха за жизнь своих драгоценных отпрысков. И даже если они все же решатся их разыскивать, они все равно должны будут отделиться от Иоанна!

— Но быть может, они оставили кого-то вместо себя, — робко предположил собеседник Арьяспа.

— И кто же тогда, спрашивается, будет управлять этими наместниками джиннов? — гневно возопил Арьясп. — Опять-таки чародеи! Вряд ли среди них — лорд-маг Меровенса. Я не запретил ему искать детей, поэтому не сомневаюсь: он наверняка займется их поисками! Пусть ищет, — зловеще прошипел Арьясп. — Ничего хорошего не добьется, — самодовольно добавил он.

— А может быть, он тоже оставил вместо себя каких-нибудь младших чародеев? — предположил собеседник Арьяспа.

— Они не смогут достойно сразиться с теми колдунами, которые прошли выучку у меня! И все же дела наши не так уж хороши: пресвитер Иоанн вырвался из плена! Нам нужна защита!

— Посланные нами варвары наверняка смогут сдержать его наступление, — высказался тот человек, что говорил с Арьяспом. — А если не они, так городские стены...

— Конникам нужно будет дать приказ вернуться в город — нельзя рисковать и выставлять их против целого войска. В конце концов, это всего лишь гарнизон, но если они встанут на защиту городских стен, мы сможем продержаться до прихода помощи. — Скрипнул стул, зашуршал пергамент — это Арьясп уселся за стол. — Еще этого Тафу ибн Дауда принесло на нашу голову! У него слишком много воинов, и они слишком хорошие всадники! Только бы калиф не додумался отправить его против нашей кавалерии, не велел ему прогнать нашу конницу обратно в степи! Нам нужно подкрепление.