За свою бандитско-террористическую и шпионскую работу, которой будет подчинена вся деятельность ОУН и УПА, Центральный «Провод» просил немцев снабжать его оружием и боеприпасами… В этой связи следует подчеркнуть, что «Провод» ОУН настаивал, чтобы его переговоры с немцами носили сугубо секретный характер, чтобы о них совершенно не знали не только в народе, но даже среди рядовых членов ОУН и УПА, дабы не дать повод большевикам, как указывал Герасимовский, считать ОУН-УПА прямой германской агентурой, состоящей на службе полиции безопасности и СД.

Документально устанавливается также, что ряд руководителей армейских разведывательных групп на специально созванном во Львове 19 апреля 1944 года совещании признал, что основной базой немецкой разведки, откуда она черпает кадры шпионов, диверсантов и террористов – является ОУН и УПА…

Народный комиссар государственной

безопасности УССР Савченко».

К середине 1944 г. предвоенные договоренности «керманичей» ОУН с нацистскими спецслужбами вышли на качественно новый уровень. Потеряв главного покровителя в лице адмирала Канариса, радикальное бандеровское крыло Организации украинских националистов ставку сделало на РСХА. Оказались забытыми предыдущие «недоразумения» и старые «обиды», среди них отказ немцев легализовать ОУН в среде «независимой» Украины, и даже факт «заточения» в эсэсовский лагерь Заксенхаузен «вождя» нации Степана Бандеры. Последнее произошло невзирая на то, что еще до начала войны «раскольник» ОУН «обязался давать своих людей для обучения диверсионной работе в немецких школах, переводчиков для немецких штабов и активизировать в советском тылу диверсионную, разведывательную и повстанческую работу». Формальным поводом для его «изоляции» от внешнего мира послужили «неправильно» истраченные 2,5 млн рейхсмарок, полученные в свое время от Абвера.

Тогда столько же досталось и его главному оппоненту в националистическом движении Андрею Мельнику, более умело демонстрировавшему перед абверовскими и эсэсовскими «друзьями» свою политику по отношению к рейху. В «трудную» минуту Бандере не смог помочь даже глава греко-католической церкви митрополит Андрей Шептицкий, видевший себя чуть ли не духовным наставником у самого Гитлера. Освятив в соборе Святого Юры прибывший во Львов с «исторической миссией» батальон «соловьев», он не забыл поздравить и фюрера «великой Германии» с оккупацией войсками Вермахта столицы Украины. Продолжая беспокоиться о его здоровье и дальнейшей судьбе, вскоре писал:

«Фюреру и рейхсканцлеру

Великогерманского рейха Адольфу Гитлеру.

Берлин.

Ваша эксцеленция

Нижеподписавшийся украинский архиепископ византийского обряда во Львове на протяжении многих лет знает одну женщину, которая долгие годы восхищается фюрером и всегда молится за него.

Эта женщина является пророком и часто видит таинственные видения, которые по принципам мирической теологии могут считаться сообщениями Всевышнего. Эта женщина просит меня написать письмо.

Я делаю это охотно в мнении, что этим я выполняю свой долг перед Вашей эксцеленцией. Пророку Богом сказано следующее:

«Гитлер смиренно просил меня о победе. Он будет выслушан и приведен к вершине земной высоты и земного шара, если сделает то, что я от него требую. Он должен помочь христианству получить победу в полном согласии с главой христианства, папой Римским».

Если Ваша эксцеленция желает получить более подробные данные, тогда я к Вашим услугам.

Вашей эксцеленции преданный слуга.

Андрей Шептицкий – Архиепископ.

Львов, 3 марта 1942 года.

Площадь Георга, 6».

События же в предпоследний год войны на Восточном фронте разворачивались по известному сценарию. Отто Скорцени: «В начале осени 1944 года нам во Фридентале стало известно, что изолированные во время отступления группы немецких солдат присоединились к партизанам Бандеры. Среди тех, кто выжил, оказались и добровольцы из 14-й дивизии гренадеров дивизии СС «Галиция», сформированной в 1943 году из украинцев и русских Галиции и Волыни. Её символом был галицийский лев с тремя коронами и трезубец святого Владимира. Дивизия «Галиция» в августе 1944 года храбро сражалась в котле под Тернополем[147]бок о бок с 18-й добровольческой танковой дивизией гренадеров СС «Хорст Вессель», а также французской боевой группой из бригады войск СС «Шарлемань», – все они отличились в боях.

Я решил создать спецподразделение, в задачу которого входило бы обнаружение Бандеры и переговоры с ним. Мы хотели организовать немецких солдат в небольшие группы, которые смогли бы добраться до наших позиций. В любом случае медикаменты, оружие и боеприпасы мы посылали бы УПА, а после разметки посадочных площадок в лесу раненых эвакуировали бы воздушным транспортом.

Командиром группы я выбрал откомандированного из Вермахта капитана Керна, ранее служившего в дивизии «Бранденбург». Керн говорил по-русски и по-польски. В состав подразделения включили десять унтер-офицеров и рядовых немцев, а также примерно двадцать русских, испытанных антисталинистов из моего «Охотничьего подразделения Восток». Следовательно, в подразделении насчитывалось тридцать хорошо обученных и готовых на все солдат, обеспеченных русскими мундирами, сапогами, оружием, табаком и фальшивыми документами. С побритыми головами и двухнедельной щетиной на лице они выглядели как настоящие русские солдаты. Мы назвали эту операцию «Бурый медведь».

Подразделение Керна линию фронта перешло в декабре 1944 года в Восточной Чехословакии. Через две недели я в первый раз наладил закодированную связь с капитаном Керном по радио. Он встречался с Бандерой, солдаты которого удерживали достаточно обширную лесистую горную местность, размерами пятьдесят на двадцать километров. Благодаря надежным кадрам (среди которых было много офицеров дивизии «Галиция») и симпатии, какой Бандера пользовался среди антирусски и не менее антикоммунистически настроенного населения, он очень быстро смог организовать свои отряды …

Бандера оказался решительно против идеи отправки наших солдат на Запад (по данным Скорцени их было несколько тысяч. – Авт.), чтобы они попытались пробраться к немецким позициям, так как они были ему нужны. Объединившая 25 представителей различной политической ориентации Украинская головная вызвольная рада (УГВР) решила в июне 1944 года, что учебными лагерями и военными училищами будут руководить немецкие офицеры. Их большинство возглавляло «сотни», то есть роты (УПА. – Авт.).

Бандера согласился эвакуировать раненых немецких солдат, и его люди соорудили посадочную площадку в лесу. Однако на момент окончания работ в оставшейся под моим командованием части люфтваффе «Бомбардировочной авиационной эскадре 200» уже не было топлива. Мы смогли лишь на парашютах сбросить врачей с медицинским снаряжением, лекарства, оружие и боеприпасы. Керну и его людям я приказал, чтобы они пробивались назад.