Физики именуют состояние Вселенной в начальный момент Большого взрыва «сингулярностью»: это точка, в которой не существовало никаких известных нам законов природы. Не существовало и времени, поэтому говорить о том, что было «до» Большого взрыва, бессмысленно. Возможно, мы приближаемся к новой сингулярности, когда все, что исполнено смысла в нашем мире, — я, ты, мужчина, женщина, любовь, ненависть — его утратит. По ту сторону сингулярности для нас уже ничто не будет иметь смысла.

ПРОРОЧЕСТВО ФРАНКЕНШТЕЙНА

В 1818 году Мэри Шелли опубликовала роман «Франкенштейн», герой которого, молодой ученый, создал искусственного человека, а тот вышел из-под контроля и натворил бед. В последние двести лет эта история пересказывается снова и снова в бесчисленных версиях. Она сделалась центральной темой нашей новой научной мифологии. На первый взгляд миф о Франкенштейне предупреждает о том, что за попытку выступить в роли бога и создать новую форму жизни мы жестоко поплатимся. Однако есть в нем и более глубокий смысл.

Миф о Франкенштейне ставит Homo sapiens перед реальностью скорого конца истории. Если не произойдет ядерной или экологической катастрофы, подразумевается в нем, то стремительное развитие технологий вскоре приведет к замене Homo sapiens совершенно другим существом, с иными физическими, когнитивными и эмоциональными характеристиками. Именно это страшит большинство сапиенсов. Нам приятно думать, что в будущем подобные нам люди будут летать с планеты на планету на усовершенствованных космических кораблях. И не хочется представлять себе будущее, где не останется никого, похожего мыслями и чувствами на нас, а наше место займут гораздо более развитые и приспособленные формы жизни, чьи способности и возможности многократно превышают наши.

И мы говорим себе: доктор Франкенштейн в очередной раз создает чудовище, которое нам придется уничтожить ради спасения человечества. Нас устраивает такой поворот сюжета, потому что мы остаемся венцом творения. Никогда не было ничего выше нас и никогда не появится. Любая попытка усовершенствовать человека обречена на провал, потому что улучшить можно разве что наше тело, дух является неприкосновенным.

Как же нелегко нам будет смириться с тем, что ученые смогут воспроизводить не только тела, но и души. Будущий Франкенштейн создаст существо, во много раз превосходящее нас, существо, которое будет глядеть на нас так же снисходительно, как мы смотрим на неандертальцев.

* * *

Пока нет абсолютной уверенности, что все будет происходить именно так. Будущее неведомо. Было бы удивительно, если бы изложенные на этих страницах пророчества сбылись в полной мере. История учит нас тому, что казавшееся близким может из-за непредвиденных помех так и не состояться, а сбудется совершенно немыслимый сценарий. Когда в 1940-х внезапно настал ядерный век, прозвучало немало пророчеств о годе 2000-м. После спутника и Аполлона 11 все стали предсказывать, что к концу столетия люди будут жить в поселениях на Марсе и Плутоне. Мало что из предсказанного тогда сбылось. С другой стороны — никто не предугадал появление Интернета.

Так что не спешите страховать гражданскую ответственность на случай исков от цифровых существ. Все эти фантазии или кошмары — всего лишь стимул для размышлений. Но что мы должны принять всерьез, так это то, что новая стадия истории подразумевает не только технологические и организационные изменения, но фундаментальное преображение человеческого сознания и личности. Оно может оказаться настолько глубоким, что придется пересмотреть само понятие «человек». Сколько времени у нас в запасе? Толком никто не знает. Некоторые считают, что уже к 2050 году появятся первые бессмертные. Менее радикальные относят этот момент к следующему веку или даже тысячелетию. Но что такое тысячелетие или даже два-три в сравнении с десятками тысяч лет человеческой истории?

Если над историей сапиенсов в самом деле вскоре опустится занавес, нам, представителям одного из последних поколений, следовало бы заняться главным вопросом: Кем (или чем) мы хотим стать? Этот вопрос — вопрос об усовершенствовании человечества — казалось бы, должен вытеснить все прочие споры политиков, философов, ученых и обычных людей. В конце концов, противоречия между религиями, идеологиями, нациями и классами исчезнут вместе с Homo sapiens. Если наши преемники будут функционировать на ином уровне сознания или обладать чем-то другим, помимо сознания, чего мы и представить себе не можем, то едва ли их привлечет христианство или ислам, едва ли их социальная система будет коммунистической или капиталистической, а гендер — мужским или женским.

Однако и великие исторические дебаты не утратили смысл — ведь по крайней мере первое поколение новых богов будет создано в соответствии с культурными концепциями своих творцов — людей. Какими именно? Капитализма, ислама, феминизма? В зависимости от ответа эти направления развития могут оказаться совершенно разными.

Большинство людей предпочитает об этом не задумываться. Даже биоэтика по большей части решает другой вопрос — что разрешать, а что нет. Можно ли проводить генетические эксперименты на живых людях? На абортированных зародышах? Со стволовыми клетками? Этично ли клонировать овец? А шимпанзе? А человека? Это насущные вопросы, однако наивно было бы думать, что можно вовремя нажать на тормоза и остановить научные проекты, постепенно превращающие Homo sapiens во что-то иное. Все проекты так или иначе связаны с главным — с проектом «Гильгамеш», с поиском бессмертия. Спросите ученых, зачем они разбирают на элементы геном, пытаются соединить мозг с компьютером или поместить внутрь компьютера разум. В девяти случаях из десяти вы услышите один и тот же ответ: чтобы лечить болезни и спасать людей. Хотя пересадка разума в компьютер сулит многие более драматические последствия, чем возможность борьбы с психическими заболеваниями, это — стандартное оправдание, ведь с ним никто не станет спорить. Потому-то проект «Гильгамеш» и стал флагманом науки: им оправдывают любые научные изыскания. Доктор Франкенштейн запрыгнул Гильгамешу на плечи. Гильгамеша невозможно остановить, а значит, не остановить и Франкенштейна.

Мы можем лишь одно: влиять на выбор их направления. Самым главным вопросом для человечества является не «Что запретить?», а «Кем (или чем) мы хотим стать?». А поскольку вскоре мы сможем перестраивать также и свои желания, правильнее будет сформулировать: «Чего мы хотим хотеть?» Если этот вопрос вас не пугает — значит, вы просто еще не задумывались над ним всерьез.

70 тысяч лет назад Homo sapiens все еще был незначительным животным, жившим своей жизнью где-то на задворках Африки. В последующие тысячелетия он преобразился во владыку планеты, в ужас экосистемы. Сегодня он стоит на грани превращения в бога, обретения не только вечной молодости, но и божественной способности творить и разрушать.

К сожалению, господство сапиенсов пока произвело мало того, чем мы могли бы гордиться. Мы подчинили себе окружающую среду, увеличили производство пищи, построили города и империи, связали все уголки Земли торговой сетью. Но разве страдания на планете стало меньше? Мощные революции, заметно расширявшие возможности человечества, далеко не всегда улучшали условия жизни отдельных людей и, как правило, причиняли ужасные несчастья другим живым существам.