вслух. – Они думали, что я держу в руках нити судьбы и удачи Эйрика, и пытались оборвать эти нити – вместе с моей жизнью. В то время как я всего лишь искала у него помощи в моих делах, о которых ты слышал зимой. Люди, желавшие взять с меня деньги за пропавший четыре лета назад товар, преследовали меня и являлись даже сюда, в этот дом! Дней десять назад тот раб пытался ударить меня ножом, но я легко отделалась, а он был убит. После этого Ингвёр призналась, что ее с этим рабом прислал Бьёрн конунг. Так что напрасно было бы обвинять Эйрика, что он держит Ингвёр взаперти. Мне с трудом удалось отговорить его от мысли немедленно утопить ее с мешком на голове. Ее родичам стоит поблагодарить его за милосредие, а не винить в жестокости.

Снефрид не так уж сильно отговаривала Эйрика от казни Ингвёр, вернее, он не очень-то к этому стремился, но Снефрид считала полезным представить своего покровителя более грозным и разгневанным, чем он был.

Бьёрн молча выслушал ее, и лицо его ничуть не прояснилось.

– Я… не знаю, что думать… – пробормотал он. – Конунг недавно узнал, что Ингвёр похищена из своего дома. Он ее никуда не посылал.

– Благородно с твоей стороны защищать своего деда, – Снефрид вздохнула. – Видишь ли… В первый вечер, как приехала, Ингвёр сама сказала мне, что послал ее ты!

* * *

На этом Снефрид милосердно прекратила беседу и повела Бьёрна к отцу. У Олава она не бывала со дня своего ранения; увидев ее на пороге кладовой, он переменился в лице и привстал.

– Снефрид! Как я рад, что с тобой все благополучно! Простишь ли ты меня когда-нибудь? Клянусь, я и понятия не имел, что эти двое… э, задумали такое гнусное дело, я даже предположить не мог… Что бы ни было, я бы никогда не стал покрывать такое… У меня у самого есть дочь, она тебе ровесница, она замужем и живет в Гардах…

– Вот как? – Оживившись, Снефрид осторожно присела на край его лежанки. – Твоя дочь живет в Гардах?

– Да. Сванхейд замужем за Олавом, он тоже из рода Инглингов, но только его ветвь проживает в Гардах уже много поколений, чуть ли не со времен Харальда Боезуба. Он правит в Хольмгарде, самом большом городе Гардов, все остальные платят ему дань.

– И твоя дочь – королева в Хольмгарде? – Теперь Снефрид оценила полезность этих сведений.

– Да, она вышла за того Олава, когда ей было семнадцать, то есть восемь зим назад. Я ее с тех пор не видел, но у нее, я слышал, есть несколько детей и муж очень ее уважает.

– Королева Сванхейд…

Снефрид припомнила, что, кажется, Рандвер упоминал о Сванхейд и даже говорил, что она внучка старого Бьёрна, но тогда это еще мало занимало Снефрид и вылетело из головы.

– Возможно, я ее увижу. Я подумываю перебраться в Гарды. Здесь, в Свеаланде, почему-то все хотят меня убить из-за нашей дружбы с Эйриком, – Снефрид улыбнулась. – Хотя ты-то знаешь, что у меня были весомые причины искать поддержки могущественного человека. А люди выдумывают целые саги, будто он – Сигурд, а я – Брюнхильд, не желая верить, что все гораздо проще. Если я уеду за море, никто не станет воображать, будто наша дружба… чем-то отличается от обычной дружбы между мужчиной и женщиной.

– Если ты попадешь в Хольмгард, – Олав с трудом стянул серебряное кольцо со своего опухшего от лежания пальца, – покажи это Сванхейд, скажи ей, что я перед тобой в долгу и прошу ее помочь тебе всем, что будет в ее силах. Если женщина пускается в странствия, поддержка ей пригодится. Я носил это кольцо много лет, Сванхейд его вспомнит.

– Спасибо, Олав, – Снефрид улыбнулась и повесила кольцо на свое ожерелье между застежек. – У меня для тебя радостная новость: тебя проведать приехал твой сын Бьёрн.

Бьёрн поговорил сначала с отцом и убедился, что Ингвёр, под именем его двоюродной сестры Сигню, вдвоем с Хольти прибыла сюда совершенно добровольно. Сам он рассказал отцу, что старый конунг знать не знал об этом и никуда ее не посылал. После этого, Эйрик, поколебавшись, разрешил Бьёрну повидаться и с Ингвёр – в присутствии Альрека, который не собирался оставлять свою пленницу наедине с ее якобы другим женихом.

Ингвёр этим свиданием была крайне смущена: не в том она находилась положении, чтобы гордо смотреть людям в глаза и прямо отвечать на вопросы. Перед нею в тесном чулане плечом к плечу сидели два внука Бьёрна конунга: одному она сказала, что ее сюда прислал старый Бьёрн, а другой точно знал, что это неправда.

– А уверен ли ты, Бьёрн, что конунг сказал тебе правду? – намекнула Ингвёр, не желая сдаваться.

– Уверен, – печально ответил тот. – Мой дед… может, он не самый приятный человек, но он не утратил разум от старости. Он весь побледнел от страха, когда понял, что ты можешь попасть в руки Эйрика. Почти так же он мог бы вынуть свое сердце и послать сюда в мешочке… Ты… – он поднял глаза и взглянул на Ингвёр со смесью досады и жалости, – ты оказала ему очень дурную услугу, что поехала сюда. Норны выбрали тебя оберегать конунга, а ты его едва не погубила.

«И себя саму тоже», – мысленно добавил он.

Ингвёр вздохнула с несчастым видом:

– Я думаю, в дело вмешалась еще одна норна, и ее зовут Снефрид. Госпожа Снефрид настолько искусна, что своей пряжей выманила меня из дома и притянула сюда.

Бьёрн подавил вздох и не ответил. В то, что Снефрид – искусная ворожея, он не верил, зато понимал: свои злополучья людям предпочтительнее объяснять чужой ворожбой, а не своей глупостью.

Ингвёр, сидя на лежанке, перевела взгляд с одного конунгова внука на другого. Они были не очень-то похожи: один с продолговатым лицом, золотистой бородкой, длинными светло-рыжими волосами и желтовато-серыми глазами, имел вид бойкий и вызывающий, а другой – с более округлым лицом, большими серо-голубыми глазами и немного вьющимися темно-русыми волосами, был опечален и подавлен. Но что-то общее в них все-таки угадывалось. Что-то в очерке высокого лба, в глазах. Оба происходили из рода Бьёрна Железнобокого, оба надеялись занять достойное этого рода положение и были готовы к борьбе.

– Конунг говорил, что предназначил меня тебе в жены? – спросила Ингвёр у Бьёрна.

До этого дня она видела Бьёрна Молодого лишь мельком, почти не говорила с ним, а ее смутные мечты о подобном браке были внушены лишь