Но так или иначе, вряд ли «дядя Вова» собирается переплыть речку и сесть на автомобиль рядом с поселком, где еще не совсем потушили пожар и небось вовсю оперативники орудуют, разбираясь, кто чего видел и кто чего слышал. Кстати, небось и на этот берег могли перебраться…

Как только Таран об этом подумал, он на несколько секунд изменил свое негативное мнение о правоохранительных органах. На фига СОБРу оцеплять все, если там, допустим, четко знают, что «дядя Вова» побежит к речке, где его уже ждут опера? Почти одновременно Юрка подумал и о том, что он, Таран, как главный исполнитель теракта против милицейской дачи — поди доказывай, что тебя держали за камикадзе, раз живой остался! — преследуя «дядю Вову», тоже голову в петлю сует… Соответственно Юрка хоть и не остановился, но сильно усомнился в том, что ему этот самый Вова позарез нужен.

Хотя Юрка не подходил под понятие «красавица» уже в силу своего пола и нормальной ориентации, известная ария насчет того, что «сердце склонно к измене и к перемене, как ветер в мае», для его настроения в данный момент очень паже подходила. Мысль о том, что менты решили «дядю Нону» взять на заподлянку, сначала открыв ему «зеленую улицу» к речке, а потом выставив засаду, продержалась в сознании Тарана несколько секунд. На хрен им тогда было вообще предупреждать о наезде? Взяли бы Вову прямо из постельки, тепленького. Вместе с тем, наверное, и сам Вова, раз дорос до высоких чинов в блатной системе, дураком не был. И бежал в сторону речки, наверняка зная, что никаких оперов на этом берегу нет. Поэтому Таран все же продолжил погоню.

Нет, вовсе не для того, чтоб поквитаться с «дядей Вовой» за бронежилет с пластитом. В конце концов, от взрыва Таран особо не пострадал. Ну, ободрался чуток, оцарапался — мелочи жизни. Юрка хотел знать четко, где Надька Веретенникова. Если Вова ее действительно увез сюда, а потом угробил, значит, ему не жить. Если, как говорил Филимон, просто пугал, а на самом деле никуда не увозил, значит, пусть катится… Однако, как проверить то, что скажет «дядя Вова», Юрка еще не знал. Впрочем, не знал он и того, как этого «дядю» заставить говорить. Надеялся, что ежели удастся его сцапать живым, то там видно будет.

— Слышь, Юр, — догнав Тарана, спросила Милка, — по-моему, он прямо к берегу прет. Может, у него там лодка стоит?

— А у него лодка есть? — глупо спросил Таран.

— Откуда я знаю? Но, может, у него и на пароход денег хватит. На катер, по крайней мере…

Да-а… Про катер Юрка и не подумал. Правда, река не судоходная, и в нее, пожалуй, не всякий речной трамвай загнать можно, но что-нибудь типа лодки-«казанки» — запросто. На такой лодочке с мотором «Вихрь», да вниз по речке «дядя Вова» запросто умашет километров на тридцать-сорок. Да еще по дороге успеет переодеться, утопить свою одежду и документы, превратиться в эдакого мирного рыбака-любителя. который с друзьями в пятницу вечером на клев ездил, а теперь домой отсыпаться спешит… Может, у него и хата в какой-нибудь деревушке заготовлена.

Стоп! Очень вовремя у Тарана в размышлениях проскочило насчет «рыбалки с друзьями». Их ведь в лодке может несколько человек оказаться. И не с одними спиннингами в руках, и даже не только с ножами для потрошения щук…

Но ноги все равно несли Тарана вперед.

«Дядя Вова» между тем, судя по участившемуся топоту и треску кустов, прибавил шагу.

Это было действительно так. Смотрящий торопился, хотя бы потому, что толком не знал, кто за ним гонится. Патроны у него, вопреки предположениям Милки и Тарана, сохранились. Он и трех раз не пальнул из своего 17-зарядного «глока». Когда там, в подвале, по ходу перестрелки погас свет, «дядя Вова» хотел отскочить в Милкину комнату, а потом подловить тех, кто ворвался, когда будут пробегать мимо. Но чертов Туз некстати подвернулся под пулю, когда слишком активно защищал хозяина. И шлепнулся, сволочь, поперек прохода, головой приперев дверь. Ворочать его под пулями, что ли? В Тузе 105 кило живого веса было, в убойном он сильно похудеть не успел. К тому же палили настолько интенсивно, что Вова сильно усомнился, не подвалила ли подмога к ворвавшимся. И потому он рыбкой нырнул к выходу в фойе, перекатился в сторону от коридора, ведущего к сауне, и забежал в тот, что вел к зрительному залу. Визг и гвалт, стоявшие в номерах «актеров», навели его на мысль, что самое оно добавить паники, устроив пожар. Подпалил гардину, дождался, когда началась суматоха, и, когда Милка начала командовать, дал всей толпе выйти из коридора в сауну, а потом, заскочив на минуту в одну из комнат, раздобыл дамский халат с капюшоном. В этом халате он выбрался через пролом мимо ничего не подозревавшего Юрки и смешался с кучкой «актеров».

Наверное, если бы под сводами бывшего винного погреба было не так темно, «дядя Вова» легко разобрался бы и с Тараном, и с Милкой. Но если Милку с факелом из газеты было более-менее видно, то Тарана, приотставшего от основной массы, он потерял из поля зрения. И побаивался вообще-то, что тот его вычислил.

Сказать по правде, «дядя Вова» подсознательно испытывал страх перед этим пацаном. Он, который отродясь ни ментов, ни братков-конкурентов не боялся. Кого надо — валил, кого надо — покупал и в итоге всех через хрен кидал, ни того требовали обстоятельства. А вот тут, перед этим несносным шпаненком, за которым фактически до последнего времени не стояло никакой серьезной силы, испытывал почти мистический ужас. Это ведь он со своей юной прогмандовкой по глупости подставил Мазаева и Калмыка. Он спер чемодан с компроматом и доставил его Птицыну, что подвесило самого Вову на тонкую ниточку, которую вот-вот могли чикнуть сговорившиеся меж собой Мазаев с Костылем и Самолет с Перфильевым. Наконец, Таран, этот сукин сын, каким-то образом выкрутился на даче Мазаева. Как этот наивняк догадался, что в бронежилете взрывчатка?!

Неужели у этого боксера еще и мозги работают? Может, блин, надо было его прибрать к себе в команду, а не отправлять на смерть?! Ведь клевый парень, судя по тому, как валит всех подряд и не чешется! Но теперь это фанатичный враг, которому по фигу, что «дядя Вова» — фигура, а он — пешка. Бывает, и пешками королей матуют…

Именно поэтому, когда все «актеры» выползли из подземелья, «дядя Вова» не стал стрелять в Тарана и Милку, хотя был момент, когда они стояли рядом и он мог бы их завалить двумя выстрелами. Неуверенность собственную почуял. А он свято придерживался правила: «Не уверен — не стреляй!» К тому же он заметил блеск мигалок собровских машин. Если услышат выстрелы — через минуту или меньше будут здесь. И даже если Вова успеет за эту минуту протиснуться через дыру в заборе, а затем сбежать вниз по склону — шансов останется мало. Потому что сюда, на операцию, которая явилась непосредственным следствием прокола на даче Мазаева, приедут не коррумпированные начальники, а крепкие, тренированные, не шибко много зарабатывающие, но очень злые до дела парни. Да, один из тех, кто их сюда послал, вовремя предупредил Вову о визите.

И «дырку» в колечке оставили по его настоянию. Но тут, на месте, будут работать бойцы, у которых волкодавий инстинкт. Не «дяде Вове» с его шестьюдесятью годами и не самым лучшим здоровьем от них бегать. Догонят, положат мордой в траву… Живым, если упираться не будешь, крепко битым, если хоть раз отмахнешься, и трупом, если хоть раз шмальнешь. Да и собачки у них могут найтись, а «дядя Вова» клыки этих тварей еще давным-давно, на первой ходке, испробовал.