сообщила ей радостную весть, что вернулся наконец ее муж и отомстил женихам, убив их всех. Не верила этому Пенелопа. Она думала, что Эвриклея смеется над ней. Долго уверяла Эвриклея свою госпожу, что действительно вернулся Одиссей, что тот странник, с которым так долго беседовала Пенелопа, и есть Одиссей, что она узнала его по рубцу на ноге, но он велел даже от Пенелопы хранить в тайне весть о его возвращении. Но Пенелопе казалось невероятным, что Одиссей один мог убить всех женихов. Наконец Пенелопа согласилась пойти в пиршественный зал. Придя туда, она не могла сразу решить, броситься ли ей в объятия Одиссея или прежде расспросить его, чтобы окончательно убедиться в том, что странник действительно ее муж. Села рядом со странником Пенелопа. Пристально стала она вглядываться в него — то казалось ей, что это Одиссей, то вновь начинала она сомневаться. Видя колебания Пенелопы, стал упрекать ее Телемах.

— О возлюбленная мать, — говорил Телемах, — неужели у тебя в груди сердце, подобное камню? Вернулся наконец твой муж, а ты сидишь и не промолвишь даже слова. Вряд ли найдется в целом мире другая жена, которая встретила бы так неприветливо мужа, вернувшегося к ней после долгой разлуки.

— Сын мой, ты видишь, что от волнения не могу я вымолвить ни единого слова, — ответила Телемаху Пенелопа. — Если странник действительно Одиссей, то есть у меня с Одиссеем такая тайна, открыв которую мы всегда узнаем друг друга.

Улыбнулся Одиссей и сказал Телемаху:

— Сын мой! Не волнуй мать. Расспросив меня, она убедится, что я Одиссей. Трудно ей узнать меня в этом рубище. Теперь же надо нам решить, как сохранить на время в тайне гибель женихов от граждан города, чтобы не возник мятеж. Ведь самых знатных юношей убили мы, и их родные захотят отомстить нам.

Повелел Одиссей всем рабам и рабыням начать пение и веселую пляску под звуки кифары Фемия, чтобы все думали, что во дворце идет празднество. Тотчас исполнили его приказание, и, действительно, все проходящие мимо дворца думали, что в нем справляется свадебный пир Пенелопы с одним из женихов.

Одиссей же, омывшись и надев богатые одеяния, вошел опять в чертог и сел против Пенелопы. Божественной красотой наделила его Афина. Одиссей, чтобы убедить Пенелопу, решил открыть ей тайну, известную только им двоим. Подозвав Эвриклею, повелел он ей приготовить себе ложе, Пенелопа же сказала Эвриклее:

— Хорошо, приготовь ему ложе, Эвриклея, но только не в той опочивальне, которую выстроил сам Одиссей. Выдвинь из опочивальни богатую постель и на ней приготовь ложе.

— О царица! — воскликнул Одиссей. — Кто же может сдвинуть с места ту постель, которую я сделал сам? Ведь ты же знаешь, что она сделана из громадного пня маслины, которая росла около дворца. Сам я срубил ее и, окружив стеной, сделал из пня постель, украсив ее золотом, серебром и слоновой костью. Но, может быть, за мое отсутствие кто-нибудь спилил пень и сдвинул постель?

Теперь знала Пенелопа, что перед нею Одиссей. Лишь они вдвоем знали тайну, как устроена постель. Зарыдала Пенелопа, бросилась в объятия Одиссею и нежно стала целовать его. Плача, обнял свою верную жену Одиссей, прижал ее к сердцу и покрывал поцелуями — так спасшийся от бури пловец, выброшенный на берег, целует землю. Долго плакали, обняв друг друга, Одиссей и Пенелопа. Так застала бы их и утренняя заря, если бы богиня Афина не удлинила ночи и не запретила бы взлететь на небо богине зари, розоперстой Эос.

Покинули пиршественный зал Одиссей и Пенелопа и ушли в свою опочивальню. Телемах же велел рабам и рабыням прекратить пение и пляску, и весь дворец погрузился в сон. Не спали лишь Одиссей и Пенелопа. Одиссей рассказывал ей о своих приключениях, и жадно внимала ему верная Пенелопа. Рассказала и она мужу обо всем, что пришлось ей претерпеть от женихов во время его отсутствия.

Души женихов в царстве Аида[380]

Бог Гермес вызвал души женихов своим золотым жезлом, которым он и смыкает сном очи людей и прогоняет сон. С жалобным криком полетели души за богом. Крик их был похож на писк летучих мышей, носящихся в испуге по темной пещере, когда одна из них упадет, оторвавшись от камня, на котором висела.

Вереницей неслись души женихов следом за Гермесом по мрачной дороге. Он вел их все дальше, мимо вод седого Океана, мимо врат бога солнца Гелиоса, мимо страны, где живут боги сна, мимо скалы Левкады[381]. Наконец достигли они луга, поросшего асфоделами[382], там обитали души умерших. Первой встретила души женихов душа Ахилла, рядом с ней шли тени Патрокла, Антилоха и Аякса Теламонида. Окружили их души женихов. Принеслась сюда и тень царя Агамемнона. Узнала в сонме душ женихов тень Агамемнона душу Амфимедонта, у которого был как гость принят Агамемнон на Итаке, когда приезжал он туда звать Одиссея в поход под Трою. Спросила тень Агамемнона душу Амфимедонта:

— Скажи мне, почему пришли вы такой толпой в это царство мрака? Погибли ли вы во время бури или враги убили вас, когда вы грабили их дома и похищали их имущество?

Рассказала тень Амфимедонта о том, как сватались они к Пенелопе, думая, что не вернется Одиссей, но была верна Одиссею Пенелопа, она и слышать не хотела о браке. Вернулся наконец Одиссей и жестоко отомстил им за буйство в его доме и за расхищение его имущества. Обрадовалась душа Агамемнона, что счастливо преодолел Одиссей все опасности, и воскликнула:

— О, как счастлив ты, возлюбленный Одиссей! Велика будет слава твоей верной жены Пенелопы, воспоют ее в песнях, и вечно будет жить память о ней! Иная была моя судьба. Меня предала жена. Ужасная память о ней сохранится навеки у людей.

Одиссей у Лаэрта[383]

Рано утром, вооружившись блестящими доспехами, щитами и копьями, Одиссей, Телемах, Эвмей и Филотий пошли к Лаэрту. Пенелопе же повелел Одиссей никуда не выходить из дворца, так как он знал, что весть о гибели женихов быстро разнесется по городу. Окутанные густым облаком, Одиссей и его спутники быстро миновали город и вышли в поле. Вскоре пришли они к дому Лаэрта, в котором жил он со своими рабами и старой служанкой. Одиссей послал своих спутников в дом и велел им приготовить трапезу, а сам пошел в сад разыскивать Лаэрта. Одиссей застал своего престарелого отца за работой. Он окапывал молодое дерево. Вся одежда Лаэрта была