своих домочадцев подтвердить его заявление о том, что он умер естественной смертью. Однако полицейские, увидев след от веревки на шее сына, обвинили Каласа в том, что он убил своего сына, не желая, чтобы тот принял католицизм. Верховный суд распорядился пытать Каласа, чтобы добиться от него признания. Его поместили на дыбу, выкрутив суставы на руках и ногах. В агонии он признался, что смерть его сына была самоубийством. Однако власти хотели добиться другого признания. В горло Каласа влили пятнадцать пинт воды, но он продолжал говорить о своей невиновности. В него влили еще пятнадцать пинт, Калас решил, что он тонет, но он кричал, что не признает своей вины. Его привязали к кресту на площади перед собором Тулузы. Палач взял тяжелый железный прут и сломал ему руки и ноги в двух местах, однако старик продолжал настаивать на своей невиновности. После этого его повесили.

Донат Калас, самый младший из шестерых его детей, пришел в Ферне и умолял Вольтера защитить доброе имя отца. Вольтер, пришедший в ужас и возмущенный подобной жестокостью, попытался реабилитировать Каласа. В течение трех лет с 1762 по 1765 год он оплачивал услуги адвокатов и мобилизовал общественное мнение по всей Европе. Летом 1763 года он написал «Traite sur la Tolerance»[7], в котором заявил, что преследования римлянами христиан в период зарождения христианства были превзойдены преследованиями, которые одни христиане учиняли над другими, поскольку «вешали, топили, ломали на колесе или сжигали во имя любви к Богу». В конце концов, Вольтер обратился в королевский совет, который возглавлял сам король. Таким образом, Жан Калас был посмертно оправдан, а репутация его семьи восстановлена.

Этот триумф дополнила еще одна победа. Елизавета, дочь Пьера Поля Сирвена, протестанта, жившего в окрестностях Тулузы, захотела принять католичество и была тайно увезена в монастырь католическим епископом. Там она сорвала с себя одежды и потребовала, чтобы ее высекли. Благоразумный священник вернул ее обратно в семью. Через несколько месяцев Елизавета исчезла. Ее нашли утонувшей в колодце. Сорок пять свидетелей подтвердили, что девушка совершила самоубийство, но прокурор приказал арестовать отца девушки и обвинил его в убийстве, совершенном с целью помешать ей принять католичество. 19 марта 1764 года Сирвен и его жена были приговорены в повешению, двух уцелевших дочерей, одна из которых была беременной, заставили смотреть на казнь. Семья бежала в Женеву, оттуда они добрались до Ферне и попросили Вольтера помочь им. Философ снова взялся на перо. Он подключил к этому делу Фридриха Прусского, русскую царицу Екатерину и Станислава Польского, а также других монархов. Через девять лет нескончаемого потока аргументов Сирвен был реабилитирован. «Понадобилось два часа, чтобы приговорить человека к смерти, – с горечью говорил Вольтер, – и девять лет, чтобы доказать его невиновность».

Пока Вольтер вел свои бесконечные битвы, его вдовая племянница, мадам Денни, занималась хозяйством и делила с философом постель. Вольтер не видел ничего дурного в подобной сексуальной неразборчивости, для него моральное поведение заключалось, прежде всего, в том, чтобы «делать добро для человечества». К тому же он жил в век сексуального распутства и не скрывал отношений со своей родственницей. Мадам Дени была его любовницей, и он называл ее «моя возлюбленная». В 1748 году, когда их отношения только начинались (они продлились до самой его смерти), он писал ей: «Я приехал в Париж только ради вас <…> в эту минуту я осыпаю тысячами поцелуев ваши округлые груди, ваш восхитительный зад и всю вас, ибо это дает мне прилив сил и дарит нескончаемый поток наслаждений».

В Ферне хозяин обычно покидал свои покои к обеду. Днем он читал или писал, а затем продолжал это занятие и ночью, позволяя себе лишь пять или шесть часов сна. Вольтер пил много кофе. Страдал от сильных головных болей. Чтобы помочь деревенским жителям, он построил фабрику по производству часов, а затем убедил своих друзей в Европе покупать его продукцию; одна только Екатерина разместила у него заказ на сумму в тридцать девять тысяч фунтов. К 1777 году маленькая, нищая деревня, в которой жило сорок девять человек, превратилась в преуспевающий город с населением в тысячу двести жителей. Каждое воскресенье Вольтер открывал двери своего шато и устраивал танцы. 4 октября 1777 года Ферне приветствовал своего покровителя песнями, танцами и фейерверками. Это был последний праздник в поместье. 5 февраля 1778 года Вольтер уехал в Париж, обещая вернуться через шесть недель. Жители Парижа, не видевшие его двадцать лет, радостно приветствовали его повсюду, где бы он ни появился. Мария Антуанетта хотела встретиться с ним и обнять его, но он не смог выполнить ее просьбу, поскольку ему все еще запрещено было являться ко двору ее мужа, Людовика XVI. Вместо этого он встретил и обнял Бенджамина Франклина. Вольтер так больше и не вернулся в свое шато. 30 мая 1778 года он умер в Париже.

Когда Вольтер был еще жив, Фридрих Прусский говорил ему: «После вашей смерти вас будет некому заменить». После смерти философа король произнес: «Утешением для меня служит то, что я жил в один век с Вольтером». Позже Гёте добавил: «Он правил всем цивилизованным миром». Печаль Екатерины носила иной характер, она скорбела не по его мудрости, а по его веселью. «После смерти Вольтера, – писала она своему другу Фридриху Мельхиору Гримму, – мне кажется, что юмор навсегда утратит свое доброе имя. Он был настоящим божеством веселья. Раздобудьте для меня его труды, а лучше полное собрание его сочинений, чтобы я могла бы взбодриться и поддержать мою природную любовь к смеху».

После смерти Вольтера императрица сказала Гримму, что она собирается построить копию шато де Ферне в парке Царского Села. Это «Новое Ферне» должно было стать местом для хранения библиотеки Вольтера, которую Екатерина купила у мадам Дени за 135 000 фунтов. Книги доставили в Россию, однако архитектурный проект был отвергнут, и библиотеку из шести тысяч книг, корешок каждой из которых был подписан Вольтером, разместили в холле Эрмитажа в Санкт-Петербурге. В центре помещения на почетном месте находилась точная копия статуи Гудона, изображавшей сидящего Вольтера.

Она находится там и по сей день.

Вольтер испытывал интерес к России. В 1757 году он убедил императрицу Елизавету поручить ему написание истории России в период правления ее отца, Петра Великого. Первый том был издан в 1760 году, и Вольтер продолжил работу над вторым, но вскоре умерла Елизавета, а Екатерина свергла Петра III. Когда слухи о том, что случилось в Ропше, стали распространяться по Европе, Екатерина хотела обратиться к Вольтеру с просьбой очистить ее доброе имя. Один из ее секретарей, родившийся в Женеве, Франсуа-Пьер Пикте, был учеником Вольтера и бывшим актером в любительском театре патриарха. По просьбе Екатерины Пикте отправил Вольтеру