— У меня было как-то несварение желудка, и шампанское тоже приходилось пить, — мрачно ответил Трэвис. — Но при этом я не чувствовал себя так, будто мне принадлежит весь мир, и от этого так сильно не кружилась голова, что я не знал, стою ли я еще на земле. Понадобилось много времени, прежде чем я признался в этом самому себе, поэтому не думаю, что ты тоже сразу поверишь мне. Просто помни об этом, если я начну буйствовать — все это от любви к тебе.

Нахлынувшие эмоции побудили Алисию протянуть руку к тому месту, где на галстук ниспадали волосы, и погладить неприкрытую кожу на шее. Последовала незамедлительная реакция, и Алисия оказалась так близко прижатой к Трэвису, что ощутила трение его бедер о свои.

— А я сначала влюбилась в твою золотую серьгу, — в свою очередь, призналась Алисия, на что последовала неожиданная реакция ее мужа.

С радостным возгласом он остановился посреди зала и прижал ее к себе. Затем, к удивлению и восторгу окружающих, он наклонился к ней и страстно прильнул к ее губам.

Объятия высокой красивой пары посреди танцевальной площадки привлекли внимание всех гостей бала. Но когда под финальные аккорды молодой лорд, закружив свою даму в вальсе, повел ее из толпы к лестнице, от ликующих криков мужчин затрепетал огонь свечей. Молодые влюбленные не хотели терять времени, держась за руки на публике, когда в гостинице было полно мест для уединения. В ту ночь многие пары также удалились в свободные номера.

Приподняв узкую юбку, Алисия начала подниматься по лестнице, а Трэвис легонько подталкивал ее сзади. Следя за покачиванием обтянутых скользящим шелком изящных бедер, он стонал от нетерпения и, наконец, не выдержав, подхватил ее на руки.

— Трэвис! Ведь на нас смотрят! — Увидев смеющиеся лица внизу, она спрятала пылающее лицо на его плече;

— Пусть смотрят. Зато они перестанут сомневаться в том, чья ты женщина. А к рассвету и у тебя не будет в этом сомнений.

Произнесенное хриплым голосом обещание не оставило Алисию равнодушной, и она вцепилась в плечи Трэвиса, пока он открывал дверь их комнаты и вносил ее внутрь. Не выпуская ее, он ногой захлопнул дверь и снова жадным ртом прильнул к ее губам.

Алисии, у которой от его страстного поцелуя перехватило дыхание и закружилась голова, показалось, что она тонет. Ее губы раскрылись под его требовательным натиском, и она охотно подчинилась его страстному порыву.

Трэвис уложил ее на кровать. Быстро сняв и отбросив сюртук, он присоединился к ней. Его рука переместилась с изящного бедра на полную грудь, и Трэвис снова впился в ее губы.

Под ловкими пальцами Трэвиса шелковое платье Алисии мягко сползло с плеч, и она ахнула, когда его рука прикоснулась к ее обнаженной груди. Не удовлетворившись этим, Трэвис быстро нащупал застежки лифа и, расстегнув их, спустил шелк до пояса вместе с сорочкой.

Желание было слишком сильным, и они не могли больше сдерживаться. Трэвис приподнял ее бедра и принялся стаскивать с нее остатки одежды, покрывая поцелуями обнажавшиеся части тела, а она, как могла, помогала ему в этом.

При виде такого нетерпения Алисии лицо Трэвиса расплылось в победной улыбке, он сел и снял обувь, в то время как Алисия щекотала под рубашкой его грудь и ребра. Он схватил ее и потащил на себя, прильнув ртом к ее уже опухшим от поцелуев губам. Трэвис откинулся на спину, и Алисия оказалась лежащей на нем, прижимаясь обнаженной грудью к его нерасстегнутой рубашке. Она быстро расстегнула ее до конца, провела рукой по мышцам груди и услышала судорожный вздох, когда поцеловала его твердый сосок.

Трэвис взял обеими руками ее голову, запустил пальцы в прическу и снова прильнул к ее губам, отчего все шпильки и заколки полетели в разные стороны.

— Ну-ка, злючка, скажи еще раз, что ты любишь мою серьгу, — пробормотал он, целуя ее.

— И твою серьгу, и твой рот, и твоего сына, и твою тупость, — охотно перечисляла Алисия, когда Трэвис терся губами о ее губы, потом о волосы, а руками ласкал ее тело.

— Несносная женщина, что же ты не сказала мне об этом раньше! Теперь ты заплатишь за это, и ты знаешь как. — С этими словами Трэвис переместил ее на матрас и встал, чтобы снять остальную одежду.

Алисия, на которой из одежды были только чулки и подвязки, без стеснения следила за Трэвисом. Высвободившись из узких брюк, Трэвис не стал медлить и прямо в рубашке вернулся в гостеприимно раскрытые объятия. Не время сейчас было соблюдать приличия.

Алисия радостно вскрикнула, когда он без подготовки вошел в ее лоно. Уже через несколько секунд она наслаждалась его ритмичными толчками, и мир вне этого моря огня перестал для них существовать. Когда Трэвис довел Алисию до наивысшей точки, он исторг в нее свое семя, а она задрожала, почувствовав, как экстаз возносит ее к небесам.

Трэвис заглушал ее крики поцелуями и все время гладил ее тело, не в силах насытиться этими мягкими, нежными формами, от которых он так долго был отлучен. Одного раза ему оказалось мало, и, почувствовав, как вновь твердеет его плоть, он начал осторожно двигать бедрами, дразня Алисию.

— Трэвис, так нельзя! — Пораженная своей неистовостью и его неутихающим желанием, Алисия попыталась вывернуться из-под него.

— О, я могу всю ночь и еще день. — Сказав это, Трэвис перекатился на спину, увлекая за собой Алисию, пока она не оказалась сидящей на нем верхом. — Подумай только, Синеглазка, сколько времени мы упустили, так теперь наслаждайся жизнью и постарайся наверстать упущенное.

Он схватил ее за бедра, развел их в стороны, и Алисия поняла, как она была глупа, надеясь его разлюбить. Желание нахлынуло на нее с удвоенной силой, и она подчинилась зову плоти, который он пробудил в ней.

Оно смело все преграды, что стояли между ними.

В мягком свете восходящего солнца Алисия лежала, прижавшись к теплому телу Трэвиса, сожалея о времени, упущенном из-за того, что она прислушивалась к голосу разума, а не сердца. Даже если допустить, что у Трэвиса нрав, как у дикого зверя, он не хотел намеренно причинять ей боль. Она не могла понять ту свирепость, с какой он отстаивал то, что считал своим, но ей придется мириться с этим. Она не могла себе представить жизнь без него. Алисия пробежалась кончиками пальцев вдоль его тела.

— Сделай так еще раз, и уверяю тебя, ты и опомниться не успеешь, как будешь изнасилована, — хрипло пробормотал Трэвис.

Облокотившись на локоть, Алисия смотрела на его спокойное лицо, закрытые глаза и не смогла удержаться от нежного утреннего поцелуя в нос.

— Я не возражала бы, но, если я задержусь, твой сын мертвых поднимет своим криком.

Трэвис приоткрыл один глаз и взглянул на склонившуюся над ним растрепанную искусительницу. Посмотрев в ее лучащиеся любовью синие глаза, он удовлетворенно вздохнул и снова закрыл глаза.

— Мне показалось, что ночью я умер и попал на небеса, но сейчас вижу, что передо мной не ангел. На ангелах все же побольше одежды.