После удачной охоты на гарпов на планете Саргол он должен был выпить церемониальный напиток и дорого заплатил за него позже. Тау... врач Тау...

Дэйн стиснул зубы, ухватился за висевший на стене стеллаж с микрофильмами Ван Райка и подтянулся. Ему удалось снять микрофон, но он не был уверен, что нажал на кнопку лазарета: все расплылось перед глазами.

Дэйн боялся возвращаться на койку. Тошнота была слабее, когда он стоял. Может быть надо идти и самому доложить все капитану.

Он услышал предупреждающее ворчание Синдбада, когда его нога коснулась чего-то мягкого. Большой кот, чье достоинство было оскорблено прикосновением к хвосту, когтями впился в башмак Дэйна.

— Прости, — Дэйн попытался обойти кота, прорваться к двери, к колодцу лестницы. Он неуверенно водил перед собой руками. Капитан... он должен доложить...

— Что за?..

Дэйн не наступил на голову человеку, поднимавшемуся навстречу по крутой лестнице, но был близок к этому. Как и с Синдбадом, он попытался избежать столкновения и отшатнулся так далеко, что упал бы, если бы встречный не подхватил его. Прекрасное лицо Али Камила качнулось взад и вперед. Рука помощника инженера прочно держала его.

— Должен... доложить... Джелико...

— Во имя пяти имен Стейфола, — лицо Камила прояснилось, а потом снова расплылось.

— Джелико, — повторил Дэйн. Он знал, что говорит, но не слышал собственного голоса. И не мог высвободиться из хватки Камила.

— Пошли вниз.

Не вниз, вверх! Он должен увидеть Джелико...

Он на лестнице, Али должен понять. Но они спускаются, спускаются...

Дэйн потряс головой, чтобы хоть немного прояснить ее, но ему стало лишь еще хуже. Он не осмелился двигаться и вцепился в лестницу — единственную неподвижную точку опоры в этом вращающемся мире.

Его держали. Он слышал голоса, но не понимал о чем они говорят.

— Доложить... — из последних сил хриплым шепотом произнес он.

С ним было двое, Али и еще кто-то. Дэйн не мог повернуть голову, чтобы посмотреть. Когда его вносили в каюту, Дэйн висел мешком между ними.

На какое-то время туман рассеялся... Он по-прежнему висел между двумя поддерживающими его людьми, но сейчас он мог видеть, как будто шок от того, что он видел перед собой на койке, вырвал его из беспамятства.

Спящий лежал неподвижно, ремни не расстегнуты, как будто он еще не пришел в себя после старта. Одежда, голова, лицо...

Дэйн вырвался из рук поддерживающих его людей. Должно быть их изумление было не меньше. Дэйн, спотыкаясь, сделал шаг к другой койке и уставился на лежащего. У него были закрыты глаза. Очевидно спит или без сознания. Держась одной рукой за стенку, чтобы не потерять равновесия, Дэйн вытянул другую. Он хотел коснуться, убедиться, что тот, другой действительно лежит здесь, что глаза его не обманывают. Лицо человека на койке он не раз видел в зеркале. Он глядел... на самого себя!

Палец его уперся в плоть. Но, может, это тело и лицо — порождение его болезни? Дэйн повернулся. Камил был здесь, а с ним был Фрэнк Мура кок-стюард. Оба смотрели на человека на койке.

— Нет! — Дэйн задыхался. — Я... я... это Я! Я Дэйн Торсон! — И он повторил эту формулу, которая вывела его из кошмара в гостинице. — Дэйн Торсон, помощник суперкарго, вольный торговец. «Королева Солнца», земной регистр 65-72-49-10-ДЖК.

Его личный жетон! У него есть доказательства. Он сунул руку в карман, вытащил жетон, показал и понял, что он действительно Дэйн Торсон, но кто же тогда...

— Что происходит?

— Тау! Врач Тау, — Дэйн с облегчением обернулся, все еще держась за стенку. Тау узнает его. Ведь они с Крэйгом Тау были в такой переделке на Хатке...

— Я Дэйн. Я могу доказать это. Вы — Крэйг Тау, мы были на Хатке, где вы с помощью магии заставили Ламбрило поранить себя. И... и... — он протянул дрожащую руку с жетоном к Камилу, — вы Али Камил, мы нашли вас в лабиринте на Лимбо. А вы — Фрэнк Мура, вы вывели нас из того лабиринта. Он доказал. Никто кроме Торсона не мог знать этого. Они поверят ему...

Но кто же это... на его койке, в его куртке? Вот заплатка, которую он сам посадил торо-волной три дня назад. Он Дэйн Торсон!

— Я Дэйн Торсон, — теперь у него дрожали не только руки, он весь дрожал. И он был опять на грани сознания, а может быть уже переступал эту грань, но каким-то чудом еще соображал. Может быть все это просто безумный сон?

— Спокойно! Держи его, Камил! — Тау был рядом. И тут же Дэйн оказался в туалете. Его опять вырвало.

— Удержите? — голос Тау доносился как бы издалека. — Нужен укол, он...

— Отравлен, я думаю, — Дэйн услышал собственные слова. Но разве он произнес это в слух? В следующее мгновение свет мигнул перед его глазами и погас.

Третье пробуждение оказалось легче. На этот раз не тяжесть Синдбада и его шершавый язык привели Дэйна в себя. Он ощутил облегчение, как будто сбросил с себя какую-то тяжесть. Он долго лежал довольный, пока его не начало беспокоить какое-то воспоминание.

Что-то... что-то он должен доложить капитану. Мысль разворачивалась неторопливо. Он открыл глаза, немного повернул голову. Он был в лазарете.

Хотя раньше никогда не был здесь, каюта была ему знакома. Он зашевелился и тут же увидел врача.

— Снова с нами? Посмотрим... — Тау быстро и уверенно осмотрел его, Отлично, хотя по правилам вы должны были умереть.

— Умереть? — Дэйн нахмурился. — Человек на моей койке?

— Умер. Мне кажется, что вы отравились, — Тау подошел к настенному коммуникатору. — Лазарет вызывает капитана.

Капитан... доложить капитану! Дэйн попытался встать, но Тау уже нажал кнопку и койка под Дэйном превратилась в кресло. Небольшое головокружение тут же прошло.

— Человек... как...

— Сердечный приступ от ускорения. Ему нельзя было покидать планету, сказал Тау.

— Его... его лицо...

Тау взял что-то с ближней полки. Он смотрел на Дэйна, держа пласт-маску. Вместо глаз — дыры. А в остальном, впечатление, будто смотришься в зеркало. А полоска, покрытая светлыми волосами, как у Дэйна, завершала сходство.

— Кто он? — в маске было какое-то очарование. Дэйн с трудом отвел взгляд. Как будто в руках врача была часть его самого.

— Мы надеялись... надеемся, что вы знаете, — ответил Тау, — но она нужна капитану.

И как будто это послужило предупреждением. В лазарет вошел капитан Джелико. Как обычно его загорелое лицо со шрамом от бластера не выражало ничего. Он перевел свой взгляд с маски на Дэйна и обратно.

— Великолепная работа, — заметил он, — и трудная.

— И не на Ксечо выполненная, добавил бы я, — сказал Тау и к облегчению Дэйна убрал маску, — ее делал специалист.