– Вы всегда делаете то, что разумно, профессор, – сонно подтвердила она.

– Не всегда, – усмехнулся Тротт, глядя на ее соловеющий взгляд и румянец. Губы порозовели и казались еще пухлее, чем обычно.

– Например? – Алина потерла глаза тыльной стороной ладони, в которой был зажат нож, и покосилась на Макса. – А, – сказала она с упреком, – вы все равно не признаетесь.

– Мне не хотелось бы уронить свой авторитет в ваших глазах, – подтвердил он нарочито серьезно. Принцесса улыбнулась во весь рот. И он поймал себя на том, что ждал этой ее открытой, почти детской улыбки.

– Ну расскажите что-нибудь, иначе я точно прямо тут усну. Давайте я начну. О неразумном. Вот я однажды превратилась в дерево. Представляете, если бы я не смогла вернуться?

– Как вам это удалось? – с живым интересом спросил Макс.

Спутница открыла рот и вдруг замялась.

– Семейная тайна. – Голос ее был застенчивым. – Знаете, а я ведь выдала вам слишком много семейных тайн! – обвиняюще заявила она. – Теперь ваша очередь.

– Не припомню, чтобы я вставал в очередь, – задумчиво проговорил Тротт.

– Ну лорд Ма-а-акс! – вознегодовала Богуславская, сурово сдвигая брови.

– Ну хорошо, – усмехнулся он. – Раз уже речь зашла о деревьях: вокруг моего дома растут живые дубы, связанные со стихийными духами земли. Я когда-то посадил их ради эксперимента, накастовал алгоритм защиты, а духи за несколько десятков лет зародились сами собой в сгустках зеленой стихии. Теперь дубы разумны и считают меня хозяином.

Принцесса смотрела на него с ожидаемым восторгом. Глаза ее блестели.

– Как бы я хотела посмотреть на них!

– Я не сомневался в вашей реакции, – отозвался он с насмешкой.

– Вы покажете мне, лорд Макс? – она не спрашивала, а требовала.

– Конечно, Алина.

Он не стал добавлять «если мы выберемся отсюда».

– Поскорее бы, – пробормотала Богуславская, немного приуныв. Видимо, ей в голову пришла та же мысль.

Вода в котелке закипела, и Тротт, тщательно протерев две плошки тканью, плеснул в одну из них кипятка, ложкой достал из мешка большой кусок засахарившегося меда и, размешав, отдал принцессе. Сделал и себе медовый напиток, поставил рядом остыть, пока забрасывал в котелок крупу и нарезанное мясо. И только затем принялся пить. Напиток обжигал, выгоняя из тела холод и придавая силы.

Алина тоже осторожно глотала из плошки, дуя на воду и прикрывая глаза. Допив, со стоном потянулась:

– А-а-а-а… хорошо!

– Согрелись? – поинтересовался Тротт, помешивая набухшую уже кашу.

– Угу. – Принцесса покосилась в сторону выхода и зябко обхватила себя крыльями. – Все-таки как там холодно. Странно, что снега нет.

– На Ларте почти нигде нет снега, – отозвался он. – Только на севере, далеко за столицей, в горах, и то когда наступает местная зима.

– А сейчас что? – перебила его Алина.

– Весна, как на Туре. Материк большой, несмотря на затопление, но, насколько я могу судить, лежит в тропических и субтропических широтах вдоль экватора. И горы все старые, несмотря на действующие вулканы, поэтому невысокие. Нет вершин в восемь тысяч метров, как у нас в Милокардерах или Северных пиках. Кстати, на севере Ларты я видел лесные анклавы из лиственных деревьев.

– Семена, наверное, тоже попали сюда через порталы, – пробормотала Алина, изо всех сил тараща глаза, которые то и дело закрывались. От тепла и сладкого ее окончательно разморило. – Как козы и куры. И собаки. Я видела их в поселении.

– Вероятнее всего, – согласился Макс.

Она потерла глаза.

– Как хорошо, что люди ушли из поселений, да, лорд Макс? Хотя они, наверное, ужасно испугались сегодня.

– Если защита еще просядет, они и в убежищах будут в опасности, – хмуро проговорил Тротт. – Хотя их будет сложно найти. Это система огромных пещер, в них пережидают разливы рек в период осенних дождей. Там есть вода, место для всех жителей, есть где держать животных. Но, конечно, если лорташские боги захотят их найти, они найдут.

– А как они не нашли нас? – внезапно несонно поинтересовалась принцесса. – Мы ведь так долго шли.

– Сам много раз задавал себе этот вопрос, – откликнулся Тротт. – Не знаю, Алина. Остается надеяться, что так будет и дальше.

Наступила пауза. Каша булькала в котелке, потрескивали дрова – Макс, подбросив еще несколько поленьев, поднялся, чтобы распаковать сумки-одеяла. Раскрыл их, выложив вещи на пол, бросил оба на папоротниковое ложе.

– Сегодня нам придется спать в тесноте, – сообщил он. – По отдельности мы замерзнем.

Принцесса повернула голову и ожидаемо покраснела – как и утром, когда разглядывала его и заливалась румянцем, – а Макс, как и тогда, тяжело подумал, что сейчас самое время еще увеличить дистанцию. Но как ее увеличишь, если все время приходится находиться в тесном контакте?

– Н-ну ничего, – звонко выговорила она. – Если иначе никак, т-то я с радостью… мы же много раз так спали… ох… я хочу сказать, что… что… не знаю я, что хочу сказать, профессор Тротт!

Она с отчаянием посмотрела на него и опустила голову.

– Прекрасно, – ровно сказал Макс. – Дайте мне тарелку, ваше высочество. Пока вы краснеете, каша остынет.

Она фыркнула, но немного расслабилась, протянула плошку, осторожно и внимательно глядя на него сонными глазами из-под светлых волнистых прядей.

– Вас не смущает, что я смущаюсь? – вопросила она с вызовом.

– Вы все время смущаетесь, Алина, – ответил он спокойно, наполняя ее тарелку. – Я привык.

– А не хотите знать почему? – уже сердито продолжила она.

– Почему? – терпеливо спросил Тротт, передавая ей кашу. Не говорить же «я знаю».

Богуславская набрала в легкие воздуха, и Макс уже приготовился к сложному разговору, когда она потерянно засопела и уткнулась взглядом в тарелку.

– Не скажу, – пробурчала она со вздохом и сунула в рот ложку. – Боги, как вкусно…

Он молча ел обжигающе-сытную мясную кашу, поглядывая на спутницу. Даже сейчас, несмотря на зареванность, усталость, обветренное лицо и распухшие губы, ее диковатая красота никуда не делась. И спину принцесса держала прямо, хотя руки заметно дрожали от усталости, а голова то и дело клонилась вниз. Доела, поставила плошку рядом с собой, снова зевнула, прикрываясь ладонью. И снова.

– Как не хочется выходить наружу, – пробормотала она, помотав головой. – Но надо.

– Надо, – согласился он, поднимаясь и протягивая ей руку. – А потом сразу спать, Алина.

Когда они вернулись, Макс, подбрасывая дрова в костер, предупредил:

– Я лягу у стены. Там холоднее.