Много раз было доказано, что сельское духовенство так занято требами, что не может уделять времени народным школам… Тем не менее высшее духовенство, пользуясь ненавистью Александра II к так называемому революционному духу, начало поход с… лозунгом «или приходская школа, или никакой»…

Вся Россия желала реальных школ; но министерство открывало только классические гимназии…

На техническое образование — в стране, нуждавшейся в инженерах, ученых агрономах и геологах, — смотрели как на нечто революционное… Ежегодно несколько тысяч молодых людей не попадали в высшие технические учебные заведения по недостатку вакансий».

Вот какой была та подлинная «идейная» база, на которой строились августейшие прожекты продажи Русской Америки.

В ПИСЬМЕ из Ниццы 1857 года Константин писал: «Продажа эта была бы весьма своевременна, ибо не следует себя обманывать и надобно предвидеть, что Соединенные Штаты, стремясь постоянно к округлению своих владений и желая господствовать нераздельно в Северной Америке, возьмут (?! — С.К.) у нас помянутые колонии, и мы будем не в состоянии воротить их. Между тем эти колонии приносят нам весьма мало пользы, и потеря их не была бы слишком чувствительна и потребовала только вознаграждения нашей Российско-Американской компании. Для ближайшего обсуждения этого дела и вычисления ценности колоний (но ведь уже сказано, что от них пользы нет, так что вычислять? — С.К.) казалось бы полезным истребовать подробные соображения бывших правителей колоний: адмирала барона Врангеля, контр-адмирала Тебенькова и отставного контр-адмирала Этолина, находящихся в Петербурге, имея, впрочем, в виду, что все они могут иметь несколько пристрастный взгляд как члены Американской компании и притом как лица, которые провели лучшие годы жизни в колониях, где пользовались большой властью и значением».

Н-да! Получалось, что генерал-адмирал Константин предлагал воспользоваться опытом бывших правителей Русской Америки и тут же с маху обвинял своих адмиралов в предвзятости.

И не очень понятно, и не очень красиво.

Особенно — по отношению к Врангелю, бывшему морскому министру, который в Петербурге пользовался, надо полагать, большими все же властью и значением, чем у черта на куличках в Русской Америке. Да и директор Кораблестроительного департамента Морского министерства Тебеньков тоже был в русской столице, как я понимаю, не совсем без власти и значения.

Но это еще — ладно!

Тут вообще — что ни слово, то вопрос. Откуда у великого князя, если и выезжавшего дальше Ниццы, то лишь — в Лондон, вообще возникло мнение, что колонии приносят мало пользы? Он что — там бывал?

Значит, кто-то его соответственно ориентировал? Но кто? Хотя он сам же и упоминал компетентных экспертов (и все они были его подчиненными, все — по морскому ведомству), но для своего осведомления перед написанием серьезнейшего письма он их не привлек.

Хотя, казалось бы, надо было вначале посоветоваться с людьми знающими, а уж потом теребить через Горчакова брата-царя (именно с этой целью письмо и было написано). Константин был не так чтобы светлого ума, но для того, чтобы так поступить, особого-то ума и не надо. Достаточно минимума здравого смысла и минимального чувства ответственности. Да и — порядочности.

А, да! Адмиралы-то были в России, а великий князь уже долгое время торчал в Ницце!

Но кто же его в этой Ницце надоумил тогда насчет поправки российских финансов за счет продажи российских колоний? Да еще и уверил в их абсолютной бесперспективности?

А?

И еще вот о чем надо бы тут сказать…

Н.Н. Болховитинов, приводящий это письмо и в монографии 1990 года «Русско-американские отношения и продажа Аляски. 1834–1867», и в трехтомнике «История Русской Америки» 1999 года, приводит в обоих изданиях также записку графа Муравьева-Амурского, якобы адресованную им еще в 1853 году Николаю Первому, где Муравьев якобы утверждал, что владычество Северо-Американских Штатов по всей Северной Америке «натурально» и что «нам нельзя не иметь в виду, что рано или поздно придется им уступить североамериканские владения наши»…

И тут тоже возникает ряд вопросов.

Во-первых, если все выше написанное верно, то почему сам Болховитинов утверждает, что впервые идея о возможности продажи была официально выдвинута Константином? А что, записка генерал-губернатора императору — документ неофициальный?

Далее, Болховитиновым же сообщается, что записку Муравьева рассматривали в комитете с участием генерал-адмирала Константина.

Но почему тогда Константин не включил в число возможных экспертов и Муравьева? Тот был авторитетен, был (если верить Болховитинову) сторонником продажи, да и лично был к великому князю близок.

Ведь официальные биографы Константина подчеркивали (пусть и вводя нас в заблуждение), что «каждое, сколько-нибудь важное дело было изучаемо им лично»…

Но вот в том-то и штука, что — был ли мальчик?

Ведь всю эту историю с официальной (!) запиской Муравьева и ее рассмотрением Болховитинов приводит, ссылаясь почему-то не на «архив-фонд-дело-лист хранения», как обычно, а на давнюю — 1889 года, книгу некоего Б.В. Струве «Воспоминания о Сибири, 1848–1854 г.г.».

А как же «лист хранения»? Почему вдруг ни записки, ни протоколов комитета нет в архивах? А если они есть, почему Николай Болховитинов кивает на Бернгарда Струве? Этот заурядный статский советник, назначенный в 1858 году вице-губернатором в Астрахань (Константин называет его Штруве Астраханский), к великому князю отношение имел. И Бернгард Васильевич был, кроме прочего, отцом Петра Бернгардовича Струве, фигуры не очень чтобы ясной — экономист, кадет, идеолог Белого движения, организатор эвакуации армии Врангеля из Крыма и профессор-эмигрант в одном лице.

А ведь яблоня от упавшего яблока стоит недалеко…

Так что история с «запиской Муравьева» лично для меня выглядит скорее как давняя фальсификация, призванная как-то облагородить неприглядную историю с продажей и роль в ней великого князя, а заодно и бросить тень на Муравьева, мягкостью к бездарям типа Струве не отличавшегося…

ВЕРНЕМСЯ, впрочем, к нашим августейшим баранам… 23 марта 1859 года Константин писал брату из Неаполя: «Любезнейший Саша! Душевно благодарю Тебя за милое и интересное это письмо. Так же, как и Ты, я надеюсь, что наш союз с Франциею поведет к пользе и славе нашей дорогой Матушки России… Если Англия не перепутает всего своей всегдашней двойственностью, я убежден, что тогда все пойдет хорошо и что мы останемся в покое».

Через несколько лет этот же адресат будет отправлять эскадры Попова и Лесовского к атлантическим берегам Америки для антифранцузских и антианглийских демонстраций.

И оба монархических брата будут «сближаться» с «республи-канцами»-янки — в непонятно кем внушенной им уверенности, что

США, распространяясь по континенту, «рано или поздно встретятся там с нами…». Хотя на деле этого так и не произошло — Аляска по сей день так и осталась отрезанной от основной территории США, а от ближайшего бывше-русского и ныне-штатовского места на тихоокеанском побережье Северной Америки до той же основной территории — чуть ли не тысяча километров!