Когда король Англии заключил перемирие с сарацинами, он приказал изготовить корабли, нагрузить галеры съестными припасами и людьми и посадить на них свою жену и жену императора Кипра, который умер у него в плену, вместе с его дочерью и его людьми. После того он сказал магистру тамплиеров: «Магистр, я знаю, что меня не все любят, и если я переплыву море и узнают, что я нахожусь там, то мне никаким образом не удастся уйти от того, чтобы меня не убили или не взяли в плен. Потому я прошу вас, дайте мне нескольких из ваших военных братий и вооруженных людей, которые сели бы со мной на галеру. Когда мы будем далеко отсюда, они проведут меня, как брата-тамплиера, в мою страну». Говоря правду, король действительно нанес обиду нескольким тамплиерам перед Акрой, когда он туда прибыл, а также и герцогу Австрийскому… Магистр отвечал, что он исполнит его желание охотно, и тайно дал ему рыцарей и вооруженных людей, и они сели на галеру. Король простился с графом Генрихом, тамплиерами и туземцами и взошел на корабль. Вечером он пересел на галеру тамплиеров и простился со своей женой и людьми. Одни пошли в одну сторону, а другие в другую».

Саладин использовал внутренние распри крестоносцев с большой выгодой для себя. 2 сентября 1192 года он, несмотря на понесенные тяжелые поражения, подписал перемирие с крестоносцами сроком на три года, три месяца и три дня. Саладин сохранил внутренние области Палестины, включая Иерусалим, оставив крестоносцам почти все побережье, от Тира до Яффы. Результаты соглашения не удовлетворяли ни одну из сторон, но обе армии были уже предельно истощены.

В итоге крестоносцы сохранили за собой побережье от Тира до Яффы и признали власть Саладина над остальной Палестиной, включая Иерусалим. А Ричард и Саладин так и не встретились, вопреки тому, что происходит в романе Вальтера Скотта.

Французский историк Августин Тьерри так пишет о причинах, заставивших Ричарда Львиное Сердце заключить мир с Саладином: «В последнее время своего пребывания в Палестине Ричард узнал о том, что его брат Иоанн, граф Мортен (Безземельный), пользуясь его отсутствием, изгнал поставленного им в Англии наместника Вильгельма Лоншана (Longchamb), а французский король Филипп II Август объявил данную им присягу не враждовать против Англии недействительной. Такие известия из Европы заставили Ричарда, несмотря на клятву не оставлять Святой земли, пока он не съест последнего коня, заключить с Саладином перемирие на 3 года, 3 месяца и 3 дня и поспешить на родину для усмирения брата и противодействия козням соседа своего, Филиппа II».

Мишо следующим образом описывает заключение перемирия между Саладином и английским королем: «И христиане, и их враги были равно утомлены войной. Саладин, после неудачи под Яффой покинутый многими союзниками, опасался новых смут в своем государстве. Мир был одинаково желаем для обеих сторон, и неизбежность его становилась очевидной, тем более что приближалась зима, а с ней и трудности навигации.

И все же говорить о мире казалось неудобным. Остановились на перемирии. Его заключили на три года и восемь месяцев. Доступ в Иерусалим для христианских паломников был открыт, и сверх того за крестоносцами оставалось все побережье от Яффы до Тира. Аскалон, на который предъявляли одинаковые притязания и христиане, и мусульмане, поделить было невозможно, поэтому его решили снова разрушить. О Животворящем Кресте, на который Ричард неизменно выражал претензию при каждых переговорах, теперь не было сказано ни слова (очевидно, Ричард и другие вожди крестоносцев решили, что Креста в руках Саладина нет — он либо уничтожен, либо потерян. — А. В.). Главные вожди обеих армий должны были стать гарантами мира. В числе прочих не забыли и князя Антиохийского, который почти не участвовал в военных действиях, и Старца Горы, бывшего врагом как христиан, так и мусульман. Все они поклялись — одни на Евангелии, другие на Коране — свято соблюдать условия договора. Саладин и Ричард ограничились взаимным честным словом и пожатием рук уполномоченных сторон. Имя Гюи Лузиньяна не было упомянуто в договоре; этот государь имел какое-то значение лишь в короткое время распрей, которые сам же и вызвал; он был всеми забыт сразу же, как только крестоносцы нашли другие сюжеты для раздоров. Лишенный Иерусалимского королевства, он получил взамен нечто более реальное — королевство Кипрское; за него, правда, еще предстояло уплатить тамплиерам, которым Ричард его продал или заложил. Палестина осталась за Анри Шампанским, новым супругом соблазнительной для многих Изабеллы, которая была обещана всем претендентам на иерусалимскую корону и которая, по странности судьбы, дала трем мужьям право царствовать, сама не имея возможности получить престол.

Прежде чем возвратиться в Европу, крестоносцы разделились на несколько групп, чтобы совершить паломничество к святым местам. Несмотря на то что паломники были безоружны, мусульмане Иерусалима приняли их плохо, и Саладину стоило усилий не допустить эксцессов.

Ричард в Иерусалим не пошел: он был болен, а главное, считал при данных условиях это унизительным для себя. В Святой Город в качестве своего заместителя он направил епископа Солсбери. Отказался от посещения Гроба Господня и герцог Бургундский, а с ним и все французы, пребывавшие в Тире. Поскольку, готовясь к отплытию во Францию, герцог внезапно умер, англичане утверждали, что это кара Божия за его чванство и интриги.

Ричард, которому больше нечего было делать на Востоке и чьи мысли были уже на Западе, также собирался уходить. Когда он сел на корабль в Птолемаиде, провожающие плакали — они сознавали, что лишаются последней опоры. И он в свою очередь не мог сдержать слез; отплывая, он обратил взор к берегу и воскликнул: «О Святая земля! Поручаю народ твой Господу Богу, и да позволит Он мне вернуться и помочь тебе!»

Так закончился этот Крестовый поход, в котором весь вооруженный Запад только и смог, что завоевать Птолемаиду и разрушить Аскалон. Германия бесславно потеряла в нем величайшего из императоров и лучшую из армий, Франция и Англия — цвет своей военной знати. Европа имела тем больше оснований оплакивать понесенный урон, что в военном отношении поход этот был продуманнее и организованнее предыдущих: вместо уголовников и авантюристов под знаменем Креста шли люди наиболее прославленные и преданные идее. Они были лучше вооружены и обмундированы. Стрелки обзавелись арбалетами; их латы и щиты, обтянутые грубой кожей, не пропускали вражеских стрел. Воины глубже усвоили фортификацию и боевой строй, а три года кровавых битв закалили их и подчинили своим командирам, чего совершенно не знал феодальный Запад.

Но и враги христиан не теряли времени даром и имели ряд существенных преимуществ перед крестоносцами. Они уже не представляли собой той беспорядочной толпы, с которой встретились участники Первого Крестового похода. Кроме сабли теперь они взяли на вооружение пику; их кавалерия была многочисленнее и лучше европейской. Они превосходили франков в искусстве атаки и защиты крепостей[22]. Однако главное их преимущество, которое не изменилось по сравнению с прошлым и должно было сохраниться в будущем, обеспечивая им конечную победу, состояло в том, что они были у себя дома, под своим небом, в привычном климате, среди единоверцев, обладавших одним языком и сходными обычаями…