Я снова отправился в дом Блотвейта, полный решимости, что на этот раз я поговорю с ним, желает он этого или нет. Я ждал у дверей несколько минут, пока не появился его обшарпанный слуга. Он взглянул на меня, узнав человека, которому было отказано полдюжины раз.

— Мистера Блотвейта нет дома, — сказал он.

— Разве мистер Блотвейт не сказал тебе, что для меня он всегда дома? — сказал я, протискиваясь мимо него. — Думаю, ты будешь рад, что я не принял отказ серьезно.

Я уверенно двинулся вперед, быстро, но без особой спешки, однако слуга опередил меня и загородил мне дорогу. Мне это надоело, и я его отпихнул, на этот раз довольно сильно, и он ударился о стену. Больше он не был мне помехой, и я направился в кабинет Блотвейта. Я постучал один раз и открыл дверь. Тот сидел за письменным столом, блестя бритым черепом. Парик висел позади на крючке, а Блотвейт неистово писал что-то на листе бумаги, двигая бледной, покрытой венами головой вверх-вниз.

— Уивер. — Он на миг поднял голову, не переставая писать. — Вторглись силой, да?

— Да, — сказал я, подошел к столу и встал рядом. Я но стал садиться.

Блотвейт еще раз поднял голову и наконец отложил перо.

— Вы недалеко уйдете, если будете позволять слугам и другим мелким людям, преграждать вам дорогу. Надеюсь, вы не сильно зашибли бедного Эндрю, но даже если сильно, пусть это вас не тревожит.

— Вы хотите сказать, — проговорил я запинаясь, — что приказали вашему слуге не впускать меня, ожидая, что я войду силой, чтобы увидеться с вами?

— Не то чтобы ожидая, но определенно надеясь. У меня привычка испытывать людей, с которыми я имею дело. Пожалуйста, не стойте передо мной. Вы похожи на охотничью собаку. Садитесь и расскажите то, что собирались мне рассказать.

Я сел, слегка озадаченный.

— Вы не были до конца честны со мной, мистер Блотвейт, — начал я.

Он пожал плечами.

Я воспринял это как разрешение продолжать.

— Мне стало известно, что незадолго до смерти мой отец послал вам записку. Я хочу знать ее содержание. Я также хочу знать, почему вы умолчали об этом.

Блотвейт надул губки. Трудно было понять, улыбался он или хмурился.

— Как вам это стало известно?

— От того, кто доставил записку. Он кивнул.

— В записке были сведения, которые, как он полагал, могли нанести большой вред «Компании южных морей». Он предлагал оставить наши споры и предать эти сведения огласке.

— Сведения касались поддельных акций «Компании южных морей»?

— Естественно.

Я вонзил ногти в ладонь.

— Вы знали о поддельных акциях с самого начала и ничего мне об этом не сказали. Вы обещали рассказать мне все, что вам известно, но утаили этот факт. Почему?

— Я полагал, что так будет лучше в моих интересах, — улыбнулся Блотвейт,

— Мистер Блотвейт, недавно у меня была очень неприятная встреча в «Компании южных морей». Агенты Компании убеждали меня, будто все мои подозрения на их счет основаны на сфабрикованных данных — сфабрикованных врагами Компании, то есть Банком Англии и в частности вами. Меня чрезвычайно беспокоят эти заявления, сэр, а ваше нежелание делиться со мной сведениями лишь усугубляет это беспокойство. Я снова должен спросить вас: почему вы не желаете делиться со мной сведениями?

— Признаю, я был не до конца откровенен с вами, мистер Уивер. Я обещал сообщать вам сведения, которые могли помочь в вашем расследовании. Я этого не сделал. Вы меня раскусили. Я сообщил вам сведения, которые хотел, чтобы вы знали, не более того.

— Но почему? — потребовал я. — Вы хотите вывести «Компанию южных морей» на чистую воду или нет?

— Конечно хочу. В этом нет сомнения. Но так, как этого хочу я, сэр. В соответствии с моим собственным планом.

Я замолчал, раздумывая, стоит ли применить силу в отношении человека с таким положением, как Блотвейт.

— Сударь, я хочу видеть записку, которую вы получили от моего отца.

— Боюсь, это невозможно. Я ее уничтожил.

— Тогда будьте так добры, скажите мне, что в ней говорилось, и как можно точнее.

Он сдержанно улыбнулся:

— Судя по вашему вопросу, у вас есть собственные догадки о ее содержании. Может быть, поделитесь со мной?

Я сделал глубокий вдох.

— Полагаю, — сказал я, пытаясь говорить ровным голосом, — что может быть только одна причина, которая заставила бы отца обратиться к вам после стольких лет, после всех этих неприятностей, которые были между вами. Он считал, что ему грозит опасность, и он обращался к вам за помощью, потому что угрожавшие ему были врагами Банка Англии. Таким образом он надеялся, что, помогая вам, обезопасит себя.

— Очень умно. Вы точно угадали содержание записки.

— И какую помощь вы предложили? — выдохнул я.

— Увы, — сказал Блотвейт, изображая на лице подобие раскаяния. — У меня практически не было времени обдумать важность записки вашего отца, как его постигла столь ужасная участь.

Я поднялся. Я понял, что я получил от Блотвейта все, что было возможно. Я также понял, почему он сказал мне только то, что сказан, но не более. Я собрался выйти из кабинета, но остановился и обернулся.

— Интересно, — сказал я, — что вас связывает с мистером Сарменто?

Блотвейт рассмеялся в очередной раз.

— Сарменто, — сказал он, словно декламируя первое слово стихотворения. Потом он взял в руки перо. — Мои взаимоотношения с мистером Сарменто такие же, как с вами, сударь. — Он посмотрел на меня долгим взглядом, прежде чем продолжить: — Иными словами, он делает для меня то, что мне от него нужно. Желаю вам удачного дня, сударь.

Блотвейт вернулся к своему документу, а я вышел в коридор с осознанием того, что мне надо поторапливаться, если я не хочу его поколотить.

Была пятница, и дядя вернулся из своего пакгауза рано. Я встретился с ним в гостиной, и мы выпили по бокалу мадеры. Вино помогло мне успокоиться после разговора с Блотвейтом и вдобавок придало смелости задать дяде неприятные вопросы. Он был добр ко мне, дал мне кров, предложил денег и помогал в расследовании. И тем не менее у меня не было уверенности, что я могу ему доверять. Также я не понимал, почему он утаивает от меня сведения. Я даже не знал его мотивов.

— Незадолго до смерти, — начал я, — мой отец связывался с Блотвейтом. Вы знали об этом, сэр?

Я смотрел дяде прямо в глаза, чтобы ему было труднее лгать. Я наблюдал за выражением его лица и видел, что он испытывает неловкость. Он отвел глаза, стараясь уйти от моего испытующего взгляда, но я не позволил ему сделать это.

Он молчал.

— Вы знали, — повторил я. Он кивнул.