С победой вас, мои дорогие соотечественники и соотечественницы!

Слава нашей героической Красной Армии, отстоявшей независимость нашей Родины и завоевавшей победу над врагом!

Слава нашему великому народу, народу-победителю!

Вечная слава героям, отдавшим свою жизнь за свободу и счастье нашего народа!» [559]

Сразу вспоминается знаменитый тост Сталина на приеме 25 июня 1945 года в честь участников Парада Победы. О нем много различных домыслов… Читайте сами:

«Я бы хотел выпить за здоровье людей, у которых чинов мало и звание незавидное. За людей, которых считают[275]„винтиками“ государственного механизма, но без которых мы все — маршалы и командующие фронтами, говоря грубо, ни черта не стоим. Какой-либо „винтик“ разладился — и кончено.

Я поднимаю тост за людей простых, обычных, скромных, за „винтики“, которые держат в состоянии активности наш великий государственный механизм во всех отраслях науки, хозяйства и военного дела. Это десятки миллионов людей. Никто о них не напишет, звания у них нет, чинов мало, но это — люди, которые держат нас, как основание держит вершину. Я пью за здоровье этих людей, наших уважаемых товарищей»[276][560].

Это не словеса. Это правда.

Не спорю, Сталин порой карал высокопоставленных выскочек, которые заваливали работу или вредили нарочно. Иногда карал мягче, чем следовало. Многим давал шанс в лагере осознать свои ошибки — и вернуться к руководству.

Но о простых людях он заботился всегда. Добивался социальной справедливости, поднимал интеллектуальный и культурный уровень масс, регулярно снижал цены… Если бы Хрущев не загубил большинство его начинаний, СССР был бы сейчас величайшей страной мира — но не за счет насилия и грабежа, как Америка. В сталинские годы мир не боялся нас, а уважал.

Трудно отыскать в истории другого лидера государства, который сделал бы для народа нечто сопоставимое.

За это русский народ его любит и не забудет никогда.

Но бои не закончились… 8 августа 1945-го СССР объявил войну Японии.

— Зачем? — спросите вы. — Ведь японцы на нас не напали, хотя могли! Благородно ли это с нашей стороны?

Во-первых, напасть они не могли: ведь мы всю войну держали на Дальнем Востоке большую армию. Могли бы — напали, не сомневайтесь. А без «бы» — они топили и задерживали наши пароходы, за время войны 178 штук. Так что нейтралитет они соблюдали вовсе не строго.

Во-вторых, мы выполняли союзнический долг. На Ялтинской конференции (февраль 1945-го) Сталин обещал «союзникам» начать войну против Японии через 2–3 месяца после окончания боевых действий в Европе. В отличие от западных балаболов, слово он держал: от подписания немецкой капитуляции прошло ровно три месяца.

Для культурных англосаксов обещание ничего не значит. Но русские варвары относятся к этому иначе.

В-третьих, следовало вернуть захваченное японцами. У Китая, напомню, они оттяпали Маньчжурию — в результате вышли на нашу границу и сотни раз устраивали на ней бузу, включая локальные войны у Хасана и Халхин-Гола. Терпеть дальше такого агрессивного соседа не хотелось.

А у нас они в войну 1904 — 05 годов[277]отобрали южную половину острова Сахалин.

Так что тут воедино сплелись: обеспечение безопасности страны, справедливость и верность союзническому долгу. И вероломства, кстати, с нашей стороны не было: еще 5 апреля 45-го СССР денонсировал пакт о нейтралитете с японцами. Они имели четыре месяца на подготовку!

Япония была еще очень сильна, и «союзники» рассчитывали драться с ней не менее года. Высадиться на ее коренные острова никто пока не мог, бились лишь с ее оккупационными войсками на континенте. Сильнейшей их группировкой была Квантунская армия, стоявшая в Маньчжурии и Корее.

Она называлась «армией», но по численности соответствовала нескольким фронтам: там служило (по разным данным) от 1 до 1,4 миллиона японцев. Оккупированная ею территория была крайне важна для Японии в экономическом смысле; потеря Маньчжурии уничтожила бы всю империю.

Мы сумели перебросить на Дальний Восток изрядное подкрепление из опытных фронтовиков, в итоге наши силы составили 1,6 миллиона. Больше, чем у противника, но далеко не трехкратно… Впрочем, боевой техникой мы превосходили их и численно (в 2–5 раз), и наша была гораздо совершеннее. Общее командование принял легендарный маршал А. Василевский.

С рассветом 9 августа началось наступление. Воевать пришлось в горах, тайге и безводной пустыне, прорывать укрепрайоны; японцы дрались отчаянно. Солдаты США не справились бы с такой задачей вообще никогда… Но наша армия стала непобедимой, и эту грандиозную операцию мы провели блестяще. Войска за несколько дней прорвались на сотни километров, во вражеский тыл сбрасывались парашютные десанты. Уже 18 августа противник стал массово сдаваться в плен.

Одновременно был освобожден Южный Сахалин, а морские десанты захватили все острова Курильской гряды. И вот если с Сахалином все ясно (он наш, без вопросов), то несколько южнокурильских островов Япония до сих пор считает своими…

Тут проблема. В прежние века эти острова не раз переходили из рук в руки, их историческая принадлежность неясна… Однако отдали их Советскому Союзу не кто иные, как Рузвельт и Черчилль! На Ялтинской конференции в феврале 1945-го они подписали следующий документ:

«Советский Союз вступит в войну против Японии на стороне Союзников при условии:

— возвращения Советскому Союзу южной части о. Сахалина и прилегающих к ней островов,

— передачи Советскому Союзу Курильских островов.

Главы Правительств Трех Великих Держав согласились в том, что эти претензии Советского Союза должны быть безусловно удовлетворены после победы над Японией» [561].

Честно говоря, после этого документа обсуждать тут больше нечего…

Маньчжурию мы освободили. Положение Японии стало безнадежным, и 2 сентября она капитулировала.

Затем янки без сопротивления оккупировали ее — и не ушли до сих пор. Суверенитетом эта страна не обладает.

Вы спросите:

— А Хиросима?

Да, 6 августа этот город испепелила атомная бомба с ласковым именем «Малыш» («Little Boy»). Американские убийцы были так сентиментальны, что и доставивший ее бомбардировщик B-29 назвали «Enola Gay» — в честь Энолы Гэй Тиббетс, мамы пилота. Небось гордилась сыночком…