Он всегда будет делать все по-своему. Им невозможно, совершенно невозможно управлять! Он совсем меня не слушает!

Прямо как отец.

Видят всемогущие, всеблагие боги, я не раз пыталась объяснить, как душит меня его самоуверенная, ласковая властность, убежденность, что он один лучше всех знает, что именно мне нужно.

Раньше я думала, что для женщины один путь — принадлежать мужчине. Быть женой, быть матерью.

Раньше.

Женщины фэйри — свободны. Вправе выбирать, вправе идти любым путем. Поняв это, я позавидовала им.

— Вы ни гриска не понимаете, сеньорита, — с досадой ответил Элвин, когда я пыталась говорить с ним об этом. — Люди куда свободнее, только сами запирают себя в темницы. А фэйри с рождения предназначены чему-то или кому-то.

Я не поняла его слов. Совсем.

Зато я поняла иное. Поняла, что никогда не пойму, чего я на самом деле хочу, пока он меня опекает. И ничего не добьюсь.

Навсегда останусь кошкой лорда Элвина.

Дориан все еще вглядывается в лупу и вдруг изумленно охает:

— Это же…

— Что? — Его тон пугает меня.

Он не отвечает так долго, что я пугаюсь еще сильнее. Сидит, уставившись взглядом в одну точку, и шевелит губами.

— Что-то случилось?

— Нет-нет, — маг резко вскакивает, и все его движения становятся суетливыми. Он подбегает к шкафу и начинает копаться в нем.

— Сможешь снять это?

— Дда… думаю, да, леди. Не двигайтесь! — Я покорно замираю после его резкого окрика, а маг выныривает из шкафа, сжимая в руках блестящий диск. — Видите отверстие?

В центре диска дыра, вокруг дыры — кольцо. Черное, как мертвый глаз Тильды.

— Смотрите в него. Очень внимательно.

Дориан раскручивает диск. Тот блестит, переливается радугой и серебром, словно летнее солнце играет в родниковой воде. Радужная пленка стекает с краев в центр диска, падает серебристыми каплями в черную дыру.

И я соскальзываю за ней в бархатную беспамятную тьму.

Элвин

Последние три дня високосного года — особенные для обитателей Изнанки Рондомиона.

Большая игра.

Одна из гениальных традиций, заведенных княгиней. Без шуток: создание отлаженного механизма перераспределения благ — необходимейшая вещь. Фэйри склонны застывать в одном моменте, а Большая игра раз за разом меняет баланс сил.

На время игры в Рондомионе становится тесно от прибывших гостей. На игру не зазорно приехать и князю. Золото и драгоценные камни для фэйри не больше, чем поделочный материал. Здесь играют на земли, услуги, произведения искусства, артефакты и подданных. Бывали случаи, что князья не только проигрывали свои владения, но и сами поступали в услужение к победителю. Карточный долг свят.

Если в главной зале проигрываются княжества, то в прочих помещениях идет игра попроще. Здесь ставки ниже и не обязательно сидеть за столом все три дня — можно выйти после окончания партии. Здесь же происходят встречи, заключаются сделки, завязываются знакомства и достигаются договоренности о браках.

Я играю не каждый раз, но в этом году твердо вознамерился испросить расположения леди Удачи.

* * *

Где-то вдалеке тихо и лирично плакали скрипки. По залу неспешно дефилировали фэйри в парадном облачении, между гостями сновали брауни с закусками и вином.

Шел второй день Большой игры. Основная толпа сейчас собралась в главной зале, за спинами игроков. Я не пошел, это зрелище цепляет первые пару раз, потом становится скучно.

Потянулся за кубком и замер, услышав знакомый лающий смех. Ну точно, как и думал. Фергус.

На зеленом сукне стола перед ним лежало знакомое колечко.

Будь я проклят, если упущу такой шанс!

— Лорды, леди Шаграй. Вы играете?

— Присоединяйтесь, лорд Элвин, — кивнула леди Шаграй, растягивая толстые губы в улыбке. — Этот милый мальчик тоже Страж, как и вы. Славно, не правда ли?

«Милый мальчик»? Чтобы придумать что-то менее подходящее Фергусу, надо очень постараться.

Альбиносу тоже понравилось: он снова хохотнул, глотнул из кубка и сделал пригласительный жест:

— А, мой осторожный братец! Садись, если не трясешься. Нам как раз четвертого не хватает.

Третьим участником игры был незнакомый мне очень высокий фэйри в одеждах цветов осеннего леса. Худое лицо в резких, словно высеченных скульптором морщинах, почти лысый череп и две ажурные медные звездочки на висках — как приклеенные.

Я протянул ему руку:

— Элвин, девятый Страж из Братства Стражей.

— Мастер Ардал леан Тхирт из Дунадда.

Наслышан. О механических игрушках мастера ходили легенды. Странно встретить подобный талант у фэйри: возиться с шестеренками куда больше пристало бы людям.

— На что играем? И во что?

— Мы с леди Шаграй ставим среднюю услугу. Ваш брат — коня. А вы?

Я отцепил от пояса выклянченную у Мартина игрушку. Для того и захватил сегодня. Проиграю — не жалко.

— Горн Проклятых.

Леди Шаграй закивала так, словно знала, о чем речь:

— Хорошая ставка.

Вуль с поклоном принес запечатанную лично Исой колоду. Не в традициях фэйри жульничать, но когда на кону что-то серьезное, лучше избежать соблазна.

— Jeu de Tarot?[23] Отлично!

Мы потянули по карте, и раздавать выпало мастеру Ардалу.

Когда я развернул руку, пришлось постараться, чтобы сохранить непроницаемое лицо. Не иначе как леди Удача была согласна со мной по поводу рыжего коня. Мастер фэйри сдал мне «Шута» и «Мир», да и остальные карты не подкачали. На торгах я перекрыл заявку Фергуса, объявив garde sans,[24] и взял прикуп. Чтобы покрыть свою заявку, пришлось поставить еще три средние услуги. Альбинос пробурчал что-то про слишком везучих шлюхиных детей.

Шут на козыре скалился, корчил гримасы и показывал неприличные жесты. Остальные карты тоже не отставали от него, разыгрывая целые сценки. Например, когда я положил Даму Кубков рядом с Вестником, она достаточно недвусмысленно начала кокетничать и даже швырнула юноше цветок, который тот поймал и прижал к губам. Правда, стоило ветреной красотке очутиться рядом с Королем, как прежний поклонник был забыт.