– Ну, хорошо, на сегодня хватит, – произнес Заслонов и нажал на кнопку «стоп» в магнитофоне, под который велся допрос.

Спустя минуту, когда Зольского увели, Заслонов, дымя сигаретой спросил у Шестакова:

– Что скажете, Андрей Леонидович?

– Хитер зараза – не подкопаешься, – усмехнулся Шестаков. – Хороший актер в нем пропадает, но в деталях переигрывает. Но взять его за жабры мы всегда успеем. Главное для нас сейчас – оставить его на свободе, чтобы не оборвалась цепочка в тотализаторе.

– Но он же сдает только мелкую сошку?

– Припрем к стене, сдаст и всех остальных. Такие люди только с виду храбрятся, а внутри трусливее зайца.

– А не боитесь, что он сбежит?

– Куда он денется с подводной лодки? – улыбнулся Шестаков. – Нет, в нем я уверен – будет работать на нас, как миленький. Понимает, что иначе мы его под «вышку» подведем.

11 октября 1973 года, четверг, Чили, штаб-квартира СИФА

Когда Рафаэль Канто приехал на службу, его тут же вызвал к себе шеф – полковник Эдгар Себальос Хонес. Войдя в кабинет, лейтенант застал там еще одного человека, которого до этого никогда не видел – сухопарого мужчину в штатском. Полковник представил его как помощника самого генерала Пиночета. Звали гостя Алехандро Рамирес.

– Хочу выразить вам благодарность от генерала Пиночета и себя лично, – протягивая руку лейтенанту, произнес гость.

– Спасибо, но за что? – спросил Канто, пожимая протянутую ему руку.

– За вчерашнюю операцию.

– Но она закончилась ничем, – напомнил гостю результат осады дома Молина лейтенант.

– Именно это нам и было нужно, – внезапно сообщил Рамирес, усаживаясь в кресло напротив Канто.

Закурив сигару, Рамирес взмахом ладони разогнал от лица дым, и продолжил:

– Полковник Себальос характеризовал вас, лейтенант, как преданного нашему делу человека. Поэтому я буду с вами откровенным. Вы ведь в курсе того, что Молина готовит покушение на советского лидера? Так вот, эта акция нам крайне выгодна с политической точки зрения. Теперь вы понимаете, почему мы дали вам такой приказ?

– Теперь понимаю, – кивнул головой Канто.

– Вот и прекрасно. Теперь вопрос по существу: нас интересует имя человека, который должен выполнить приказ Молина о ликвидации советского лидера. Возможно его установить силами вашего подразделения или вам нужна помощь?

– Я думаю, что расширение числа участников этих поисков грозит утечкой информации, – ответил Канто.

– Но мы должны располагать данными на этого человека как можно скорее. Ведь от этого зависит, сможет ли он благополучно покинуть Чили. Это, во-первых. А во-вторых – мы хотим негласно управлять его действиями за пределами нашей страны.

– Кажется, кое-что я уже узнал, сеньор Рамирес, – сообщил Канто. – Вчера, проводя осмотр дома Молина, я обнаружил в его столе несколько афиш, на которой Ассоциация поляков в Чили в разное время приглашала всех желающих на боксерские поединки с участием одного поляка – Анджея Кравчика. Учитывая то, что, по словам «мириста» Антонио Антекера, содержащегося на «Вилла Гримальди», в роли наемного убийцы должен выступить иностранец, я предположил, что это может быть поляк.

– Но эти афиши еще ни о чем не говорят, – подал голос Себальос.

– Я тоже сначала так подумал, – кивнул головой Канто. – Но вчера вечером решил на всякий случай навести предварительные справки об этом поляке. И выяснил, что они с матерью приехали в Чили вскоре после Второй мировой войны, спасаясь от коммунистов. А глава их семейства сгинул по вине Советов в местечке Катынь – там были расстреляны несколько тысяч польских офицеров. Суммируя сейчас ту информацию, что мне рассказали вы, сеньор Рамирес, я не исключаю вероятности того, что Кравчик – именно тот человек, который нужен Молина для его акции по устранению советского генсека.

– Да вы превосходный сыщик, лейтенант! – воскликнул Рамирес, разводя руки в стороны. – И вполне заслужили того, чтобы вас повысили в очередном звании. Верно, полковник?

Себальос в ответ рассмеялся, что означало – он согласен хоть сегодня подать документы на присвоение лейтенанту Канто очередного офицерского звания.

12 октября 1973 года, пятница, Ереван, площадь Ленина

Ашот Гюзалян вышел из дома в два часа ночи, когда вся его родня спала мертвецким сном. Ереван в эти часы тоже спал, хотя вчера в это же самое время весь город стоял на ушах. После победы «Арарата» в Москве столица Армении гуляла напропалую всю ночь. Практически все улицы города были заполнены ликующим народом, который провозглашал здравицы в честь своих футболистов, а также во славу всей Армении. В небо взлетали петарды и осветительные ракеты, были перекрыты дороги и транспорт (в том числе и городской) пропускался только после сигналов в честь победы «Арарата». Машины кружили по центральной площади имени Ленина, заглушая ревом клаксонов хрустальное журчание музыкального фонтана. По словам очевидцев, вино лилось, как вода в фонтане, все были друзьями друг другу, все пели и танцевали – короче, веселье было всеобщее. На некоторых стенах домов чьи-то руки начертали имена героев этой победы: «Симонян, Иштоян, Маркаров».

Эта же надпись появилась и напротив дома, где жил Ашот, что и подвигло его на сегодняшнюю ночную вылазку. Он задумал пойти дальше всех – прославить свое имя, поставив его рядом с героями вчерашнего кубкового матча. Его план был настолько дерзок и фантастичен, что даже вызвал оторопь у единственного человека, с которым Ашот поделился своей задумкой – у Вардана, сына известного скульптора Армении Ерванда Арамяна.

– Ты с ума сошел! – схватился за голову Вардан. – Нас посадят!

– Если ты не разболтаешь про мою идею, то никто нас не найдет, – уверял приятеля Ашот. – Весь город будет спать как убитый после сегодняшней бурной ночи. Нам понадобится всего лишь пара часов, чтобы провернуть это дело и вернуться домой. Зато утром весь город, да что там город – вся Армения – будут любоваться нашим художеством. Или ты не хочешь воздать должное нашим героям-футболистам?

– Мы с тобой всю ночь этим занимались, – напомнил другу о вчерашних празднествах Вардан.

– Дурень, мы были лишь статистами на этом празднике. А теперь я предлагаю тебе стать главными его участниками. Есть разница?

– Я отдаю должное твоей выдумке, но, может, ты сделаешь это один? – продолжал сомневаться сын скульптора.

– Одному мне не справится. Надо ведь будет донести, а потом поднять наверх переносную лестницу, а она штука тяжелая.

Спорить с этим аргументом было бессмысленно, поэтому Вардан вынужден был согласиться. Речь шла о металлической раздвижной лестнице, которую отец Вардана использовал, когда работал над крупными памятниками. С ее помощью можно было добраться до самых верхних участков скульптур. То же самое собирался проделать сегодня ночью и Ашот Гюзалян.

Выйдя из подъезда, он свернул за угол и увидел на противоположной стороне улицы одинокую фигуру – это был Вардан. Спустя пять минут они уже были в мастерской его отца, где забрали лестницу, предварительно разобрав ее на две части, чтобы было удобно нести. Кроме этого, они прихватили и маленькое пластиковое ведерко, наполовину наполненное белой краской, а также малярную кисть. Теперь их путь лежал на центральную площадь города – имени Ленина. Идти до нее было недалеко – около десяти минут.